«Так это же надзиратель из приюта! — Агрон был полон не только обиды, но гораздо больше недоумения. — Ничего не понимаю…»
3
Трим поставил удочки у самых камней. Поблизости без особого интереса ловил рыбу худощавый паренек: он даже не смотрел на свою леску. Чуть поодаль на камнях скучали еще четверо таких же «рыбаков». Трим и подошел к этой группе.
— Нужно действовать быстро и решительно, — заговорил он без всякого вступления. — Городскому подполью поручается эта трудная операция.
Он взглянул на море. Все его мысли в этот момент были связаны с пароходом, неподвижно стоявшим на рейде.
— Теперь слушайте меня внимательно, — тихо сказал Трим, поглядывая на леску, которую успел закинуть в море. — Товарищам в тюрьме я сам сообщу план операции. Нам удалось подкупить одного итальянского охранника. От него наш товарищ из десятой камеры узнает о подробностях операции и, главное, о времени ее проведения. Правда, связь эта не совсем надежная. Поэтому я постараюсь найти еще один канал связи. Кое-что для этого уже сделано, Ты, — обратился он к парню, который стоял в стороне, — встретишь на перевале партизан. Главное, одновременность действий. Сигнал к бою тебе известен?
— Да!
— Ты должен доставить на место мину, — повернулся он к парню, который стоял за спиной. — Итак, решили? Время нужно уточнять через каждые три часа.
— Вот именно! — сказал отрядный связной, который ночью пробрался в город. — Нужно взять под контроль и тюрьму, и приют, и казармы карабинеров. Враг может изменить наш план. Необходимо быть готовыми к любым неожиданностям. Это мы с Тримом возьмем на себя.
Худощавый кашлянул три раза. Все смолкли и стали смотреть на закинутые в воду лески, изображая внимательных рыбаков.
Из-за скалы, треща мотором, выскочил патрульный катер. Худощавый схватил рубашку, лежавшую на одном из камней, и радостно замахал солдатам. Те высунулись из-под металлического навеса, посмотрели на «рыбаков» и ответили на приветствие.
— Мы должны предупредить планы противника на считанные минуты. В нашем распоряжении будет не более получаса, — придвинулся к Триму связной. — Капитан достаточно ловок и хитер. С ним будет не так просто.
— Может, его убрать? — спросил кто-то.
— Сейчас? — поднял брови связной. — И этим спутать все карты? Нам нужно усилить связь с товарищами в тюрьме и с приютом. Надо, Трим, подумать, как ее усилить. Перед нами две нелегкие задачи: вражеский пароход и наши друзья в тюрьме. Трим прав: главное, одновременность операции в море и на перевале. Поэтому мы должны жить и действовать по часам господина капитана. Не спрашивая его согласия, разумеется.
Все засмеялись.
— А теперь расходимся! — сказал связной партизанского отряда.
Подпольщики крепко пожали друг другу руки. Трим ушел последним. Набросив куртку на плечи, он медленно двинулся к городу. В одной руке он держал удочку, а в другой — ведерко для рыбы.
4
В темном холодном коридоре тюрьмы стояла глухая тишина. Кое-где мерцал слабый свет керосиновых ламп. Стены, влажные у земли, были покрыты разводами белой плесени. Местами эта плесень начинала зеленеть.
На дворе было жарко — там стоял раскаленный албанский полдень, а в коридоре тюрьмы люди дрожали от холода. Чтобы не замерзнуть, карабинеры толпились у входной двери.
— В эти дни нам достанется, — с досадой проворчал сержант. — Пришел пароход…
— Как?! Пришел пароход?! Так это же здорово! Значит, мы поедем домой?! Наконец-то! Я боюсь этих людей.
Сержант потрепал приятеля по плечу:
— Ты в себе ли, дружок? Где ты только витаешь? Заключенные… Они поедут…
— Нет! Это невозможно!
— Что ты городишь? Почему невозможно?
— Если увезут заключенных, то нас переведут в какую-нибудь посткоманду[9], и тогда…
— Не бойся! Просто тюрьма для этих бандитов стала уже тесна. Так я понимаю. Все смотрят на нас со злобой и ненавистью. Но мы их подчиним! В Италию, в концлагерь. Там порядочки другие.
— Пожалуй, ты прав, — туго соображал карабинер. — А сюда доставят новых…
Он понимал, что тюрьма переполнена, а посадить надо очень многих. Только одного он понять никак не мог: как подчинить всех этих людей? Каждый день они спускаются с гор и разбрасывают в городе листовки, сжигают склады, захватывают оружие, убивают шпионов, а когда попадают в тюрьму, поют, ни у кого не спрашивая разрешения, свои песни, от которых сотрясаются тюремные своды. Как капитан подчинит всех этих людей? Но тут он спохватился, что слишком далеко зашел даже в своих мыслях. У капитана везде агенты, а у стен есть уши. Нет-нет, лучше не думать ни о чем, а то попадешь в посткоманду. По рассказам других он знал, что там приходится очень несладко.