— Вот здорово! — обрадовалась Дрита.
Отец Трима, дядя Хюсен, был человеком суровым и необщительным. Почти всю жизнь он провел в море — один на своей лодке. С рыбами особенно не разговоришься. Сказались на его характере и трудные годы, проведенные в горах в отрядах народных мстителей[7].
Сейчас, когда в Албанию пришли итальянские фашисты, дядюшка Хюсен опять взялся за оружие — он был связным между городским подпольем и партизанским отрядом, который действовал в горах. Не одобрял дядюшка Хюсен девушек, которые брали в руки оружие и тоже шли в партизанские отряды, — он считал, что борьба с врагом сугубо мужское дело. И вот это неодобрение тоже придавало ему суровость.
— Кто там? — раздалось за дверью, когда ребята осторожно постучали.
— Это мы! — Дрита и Агрон робко вошли в комнату.
— Вот молодцы, что навестили! — обрадовалась женщина и поднялась им навстречу. — А то одна я осталась со своей малышней.
Действительно, в комнате было четверо младших сестер и братьев Трима. Они, раскидавшись на матрасе, постеленном прямо на полу в углу комнаты, сладко посапывали. Женщина заботливо прикрыла их старыми одеялами. Обычно с детьми возился Трим — он заменил им отца, который последнее время редко бывал дома. Все его время уходило на нелегкую работу связного.
«Может быть, сегодня он послал Трима с каким-нибудь поручением?» — подумал Агрон. Для дяди Хюсена борьба с оккупантами была делом первостепенной важности.
— Мы хотели повидать Трима, — первой заговорила Дрита.
— Он придет сегодня вечером? — спросил Агрон.
Женщина ласково улыбнулась и усадила ребят рядом с собой.
— Придет! Он обязательно вечером приходит домой, — сказала она с уверенностью, по привычке очень тихо, чтобы не разбудить детей. — Подождите его.
Хозяйка поправила фитиль в лампе, и комната озарилась желтоватым светом.
— А дома вы сказали, что к нам пошли? — спросила женщина.
Только сейчас ребята вспомнили о своем обещании вернуться пораньше. Что же делать? Но ведь Трима нужно обязательно дождаться.
— Мы еще немного посидим, — сказала Дрита.
— Конечно, сидите. Я вас позову, когда Трим появится. Только в другой раз так не делайте, — упрекнула она их и вышла из комнаты.
Друзья осмотрелись. Ничего лишнего. Железная кровать. В нише у изголовья — книги, много книг. Вот он как живет, их Трим. Ребята молчали.
«Он еще успевает и книжки читать», — подумал Агрон.
— Озорники вы, озорники! Сколько вы своим матерям беспокойства доставляете! — тихо заговорила женщина, снова входя в комнату. — Почему же так темно? — спросила она скорее себя, чем гостей.
Но сколько мать Трима ни крутила фитиль, света так и не прибавилось.
— Мы подождем на улице, — робко сказала Дрита. — А вы можете огонь в лампе убавить немножко.
— Скажи лучше, вообще потушить! — вздохнула женщина. — Керосин кончился.
Втроем они вышли на улицу.
Казалось, что луна застыла на месте и совсем не двигается. От этого на море, по которому бежали белые призрачные барашки, отчетливо был виден черный пароход, и казался он враждебным и затаившимся.
— Идет! Это его шаги! Я сразу узнала! — воскликнула Дрита и побежала навстречу человеку, который быстро шел по улице.
— Да, это точно он! — обрадовался Агрон.
— Вы? Здесь? Ночью? — удивился Трим.
— Ведь ты искал меня! — немного обиделся Агрон.
— Верно! — Трим потрепал мальчика по плечу. — Я хотел послать тебя в приют, узнать, как там дела…
— Мы там были! — перебила Дрита.
— Их хотят отправить в Италию! — прямо захлебнулся словами Агрон.
— Уже пришел большой пароход, чтобы забрать всех, — говорила Дрита. — Видишь, вон он, на рейде.
— Скажи лучше, черный пароход! — сказал Агрон.
— Успеем ли мы их спасти? — И Дрита с надеждой посмотрела на Трима.
Трим, который молча слушал ребят, обнял их за плечи. На его лице была странная улыбка. Они вместе вошли в дом.
— Так, так… — сказал Трим задумчиво, когда они сели у стола. — Какие там еще перемены?
— У ворот стоит карабинер, — сказал Агрон.
— Сам капитан приходил в приют, — добавила Дрита.
— Ребятам уже известно, что их хотят отправить в Италию? — спросил Трим.
— Наверно. Я все рассказал Петриту. А уж он-то знает, что делать! — Глаза Агрона сверкали. — Для ребят слово Петрита — закон!
— Спасем ли мы их? — вновь спросила Дрита, и сердце ее сжалось от боли.
— Нужно действовать быстро и решительно, а то будет поздно! — Агрон вскочил, готовый сейчас же действовать.
7
Имеется в виду период борьбы албанцев против Турции (конец XIX — начало XX вв.) за создание независимого Албанского государства.