Виллар немедленно позвонил в отель. Там ему подтвердили, что Нина приехала одна в два или три часа ночи и примерно полчаса назад покинула гостиницу. Дон Игнасио немного смягчился.
- Почему ты не приехала сюда?
- Не хотелось тебя видеть!
- Послушай, Нина, ты должна раз и навсегда запомнить: я не привык, чтобы со мной обращались, как с каким-нибудь жиголо с набережной!
- Тогда для начала сам прекрати вести себя со мной, как с девкой из баррио!
- Этой ночью ты разговаривала со мной совершенно недопустимым тоном, да еще при моих служащих!
- Тебе тоже не следовало унижать меня при своих бандитах!
Виллар с нескрываемым восхищением посмотрел на молодую женщину: что есть - то есть, храбрая крошка и умеет за себя постоять!
- Нина... ты знала Пако Вольса?
- Не особенно хорошо...
- Ты уверена?
Виллар впился взглядом в ее лицо, ища малейших признаков страха или неуверенности.
- Разумеется... А почему ты спрашиваешь?
- Мне кажется странноватым, что, узнав о смерти Пако, ты упала в обморок.
- Я актриса, Игнасио... Не знаю, понимаешь ли ты, что это такое... Во всяком случае, я никак не могу привыкнуть к вашим дикарским нравам. Дома меня воспитывали в уважении к жизни ближнего... И, когда я слышу, как эти мерзавцы кичатся совершенными преступлениями, меня тошнит!
- Так ты, значит, и меня считаешь, как ты говоришь, мерзавцем?
- Да.
Виллар едва не поддался искушению избить Нину, дабы внушить ей должное почтение, но он хотел сначала узнать всю правду.
- Очевидно, ты забыла, что я для тебя сделал? И что ты всем обязана мне?
- У меня настолько хорошая память, что лишь воспоминание обо всех моих долгах тебе помешало уехать.
- Ты никуда не уедешь, Нина!
Молодая женщина немедленно встала на дыбы.
- Я сделаю это, когда сочту нужным!
- Нет, когда этого захочу я!
И Нине вдруг снова стало страшно...
Результаты лабораторных исследований не выявили на одежде и на ноже Гомеса никаких следов крови, а потому комиссару Мартину волей-неволей пришлось по требованию мэтра Ларуби отпустить андалусийца на свободу.
Как только Гомес покинул кабинет, дон Альфонсо подвел итог:
- Теперь уже не осталось никаких сомнений, Мигель: кто-то решил уничтожить банду дона Игнасио. Однако, как бы я сам ни относился к такой перспективе, мы не можем этого допустить. Согласен, Мигель?
- Естественно... Но с чего начать поиски?
- Надо покопаться в прошлом Пако Вольса, Мигель. Эта серия убийств, последовавших за его собственным, на мой взгляд, ясно указывает, что именно оно и стало первопричиной.
- Парень ни разу не упоминал о своих друзьях...
- Подождем, не получит ли Виллар еще одного письма с напоминанием о Пако Вольсе. Если да, то из этого нам и следует исходить, ибо другой путеводной ниточки все равно нет.
Только с вечерней почтой дон Игнасио снова обнаружил записку, сколотую со статьей о преступлении на калле Буль. Как и в прошлый раз, отправитель ограничился одной-единственной фразой, напечатанной на машинке: "Se recuerda de Paco?"
ГЛАВА VIII
Дон Альфонсо Мартин подождал, пока Мигель Люхи уйдет подальше, и, выскользнув из подъезда, где до сих пор прятался, перешел улицу, а потом на глазах у возмущенной Розы Ламос, старой девы, целыми днями наблюдавшей, что происходит у соседей, на калле Росельон, - других развлечений у беспомощной калеки просто не было. Но донья Конча выказала гораздо меньшее удивление, когда, открыв дверь, узнала в столь раннем госте комиссара. Сеньора Люхи порадовалась, что привела себя в порядок раньше обычного, а накануне хорошенько убрала в доме.
- Дон Альфонсо!.. А Мигель только что ушел...
- Знаю, донья Конча, знаю, - я видел, как он уходил.
Это заявление так поразило сеньору Люхи, что, забыв о правилах вежливости, она не пригласила Мартина войти, но тот, улыбаясь, сам напомнил ей о правилах хорошего тона:
- Надеюсь, помятуя о моем возрасте и положении, вы все же позволите мне переступить порог?
- О, дон Альфонсо... тысяча извинений... Прошу вас...
Она посторонилась и, впустив гостя, проводила его в гостиную, куда входили лишь по особо торжественным случаям или принимали очень близких друзей.
- Вы знаете, как я уважаю Мигеля, донья Конча, и о моей привязанности к вам обоим... Именно эти уважение и дружба и заставили меня прийти сюда так рано и... неожиданно. Во избежание лишних осложнений, я попрошу вас, донья Конча, ничего не говорить мужу - я пришел поговорить только с вами.
- Со мной?
- Я очень волнуюсь за Мигеля, донья Конча, и как раз об этой тревоге хотел бы с вами побеседовать.
- Вы волнуетесь за Мигеля? Но почему?
- Мы достаточно давно знакомы, донья Конча, а потому притворяться бесполезно, верно? Пожалуй, я знаю Мигеля не хуже вашего. У парня очень трудный характер. Его терзают навязчивые мысли, особенно желание отомстить за отца. Теперь к этому прибавилось имя Пако Вольса - поскольку Мигель считает себя виновным в его смерти. Мне нужна ваша помощь, донья Конча.
- Моя?
- Уговорите его взять отпуск.
Сеньора Люхи грустно покачала головой.
- Он не станет меня слушать, дон Альфонсо.
- Притворитесь, будто плохо себя чувствуете.
- Мигель отправит меня отдыхать... одну.
- Но ведь он вас любит, не так ли?
- Думаю, да, но еще больше он дорожит возможностью отомстить. Дон Альфонсо... а чего именно вы опасаетесь?
- Всего и в то же время - ничего определенного. Вы знаете, над чем мы сейчас работаем. С тех пор как мы узнали о смерти Пако Вольса, погибли два члена банды Виллара. И оба они погибли от такой же раны, как и отец Мигеля... А кто мог знать, каким образом убили старика Люхи?
- Вы имеете в виду, что...
- Я ничего не сказал, донья Конча, не имею права... да и доказательств - тоже... Но меня не было рядом с Мигелем в то время, когда прикончили Риберу и Миралеса...
- Зато я была!
- Вы его жена, донья Конча, а потому ваши показания в расчет не примут... Я-то вам верю... во всяком случае, пытаюсь... И тем не менее, Люхи ведет себя очень странно. Мигель блестящий детектив, но, как только речь заходит о розыске убийцы Риберы и Миралеса, ведет себя, как новичок... И при этом ссылается на несуществующие предлоги... Честно говоря, донья Конча, он как будто не желает работать! А тут могут быть только два объяснения: либо он сам совершил оба преступления...
- Дон Альфонсо!
- ...либо не хочет отправить за решетку того, кто, быть может, сам того не подозревая, помогает Мигелю отомстить.
- Дон Альфонсо... неужели вы... вы больше не доверяете Мигелю?
- В том, что касается этой истории, донья Конча, я вынужден с грустью ответить: нет.
Несмотря на все угрызения совести и отчаянные попытки взять себя в руки, Мигель чувствовал, как между ним и доном Альфонсо углубляется пропасть и происходит это исключительно по его, Люхи, вине. Никогда раньше инспектору не приходило в голову, что все внутренние стремления могут вступить в такой конфликт с чувством долга, которое олицетворяет комиссар Мартин. В сорок лет он никак не мог отказаться от того, что давно уже стало целью жизни. Мигель не видел причины ожесточенно преследовать незнакомца, избавлявшего Барселону от самых отъявленных подонков. Кто знает, быть может, у этого парня получится то, на что не способна барселонская полиция: покончить наконец с Игнасио Вилларом. Заставляя Мигеля искать след убийцы, его невольно вынуждали защищать Виллара. А по какому праву комиссар придает большее значение убийству двух бандитов, чем гибели Пако? Пусть дон Альфонсо арестует Виллара, и он, инспектор Люхи, поймает того, кто убил Миралеса и Риберу! Услуга за услугу!
Люхи не отказывался повиноваться. Просто он выполнял возложенную на него задачу без всякого воодушевления. Выполнял приказ, но не проявлял инициативы. При этом Мигель понимал, что, действуя таким образом, обманывает доверие начальства, и ему было стыдно перед доном Альфонсо. Но, чтобы избавиться от этого стыда, пришлось бы предать отца и Пако... А такого он позволить себе не мог. Инспектор хотел было подать в отставку, но не сделал этого не только ради Кончи, которую тогда ждало бы довольно трудное существование, но еще и потому, что, лишившись защиты закона и действуя на собственный страх и риск, окончательно утрачивал надежду победить Виллара.