Очень высокая, пять футов и девять дюймов, очень худенькая, очень молодая, с волосами цвета конского каштана, в костюме, таком же новеньком, как и багаж, она воскликнула: «Finalmente[6]», — глядя с восторгом на невзрачный фасад... а может, дело было просто в форме ее глаз. Увидев молодого человека, я сразу понял, что они — новобрачные; не удивился бы, если б из швов их одежды до сих пор сыпались конфетти. Пара словно сошла с фотоснимка в «Тэтлере»[7]: улыбки для камеры и скрытая за ними нервозность. Я не сомневался, что в дорогу они отправились сразу после свадебного застолья, короткого, последовавшего за венчанием в церкви.
Они показались мне очень красивой парой, когда, застыв на мгновение, стали подниматься по ступеням в холл, к регистрационной стойке. Длинный луч Гарупского маяка скользил по воде за их спинами, и внезапно перед отелем ярко вспыхнули фонари, словно управляющий ждал приезда молодых, чтобы включить их. Декораторы забыли про вино, и я заметил, что старший прикрыл синяк идеально чистым белым носовым платком. Смотрели они, разумеется, не на девушку, а на юношу. Он был очень высок, больше шести футов, такой же худой, как и девушка, его лицо, словно отчеканенное на монете, отличалось совершенной красотой и совершенной безжизненностью, но возможно, это сказывалось нервное напряжение. Я подумал, что и его одежда куплена по случаю женитьбы: серый пиджак спортивного покроя с двумя разрезами, серые брюки, чуть узковатые, подчеркивающие длину ног. У меня возникло ощущение, что они еще слишком молоды для брака, я мог поспорить на любую сумму, что на двоих они не прожили и сорока пяти лет, и я с трудом поборол желание свеситься с балкона и крикнуть: «Только не сюда! В любой отель, кроме этого!» Возможно, мне следовало бы сказать им, что батареи едва теплые, горячую воду подают с перебоями, еда отвратительная, как будто англичан заботит качество еды, но, разумеется, они не обратили бы внимания на мои предупреждения: номер им, безусловно, «забронировали», на меня они посмотрели бы как на стареющего лунатика. (Я представил себе, как они пишут домой: «Один из тех эксцентричных англичан, которых обычно встречаешь за рубежом»). То был первый случай, когда у меня возникло желание вмешаться, а ведь тогда я их совсем не знал. Второй раз было уже слишком поздно, думаю, я всегда буду сожалеть о том, что не поддался порыву...
Молчание, пристальные взгляды сидящей внизу парочки и белое пятно носового платка, скрывавшее постыдный синяк, напугали меня. Вот тут я впервые услышал ненавистное прозвище: «Сразу поднимемся в номер, Пупи, или сначала что-нибудь выпьем?»
Они решили подняться в номер, и декораторы вновь взялись за стаканы с «дюбонне».
Думаю, она лучше, чем он, понимала, для чего предназначен медовый месяц, потому что в тот вечер из номера они не выходили.
2К завтраку я опоздал и заметил, что Стивен и Тони задержались на террасе дольше обычного. Возможно, решили, что вода наконец-то стала слишком холодной для купания, но, с другой стороны, у меня сложилось впечатление, что они поджидают молодоженов. Никогда прежде они не выказывали мне такого дружелюбия, и я даже задался вопросом, уж не прочат ли меня на роль ширмы, учитывая мою, увы, нормальную ориентацию. Мой столик по какой-то причине в тот день передвинули, он оказался в тени, вот Стивен и предложил сесть с ними: они все равно скоро собираются уходить, только выпьют еще по чашечке кофе... Синяк в то утро не слишком бросался в глаза: как я понял, он был аккуратно припудрен.
— Вы остаетесь надолго? — спросил я, отдавая себе отчет, сколь неуклюже я строю фразы, тогда как они болтают легко и непринужденно.
— Мы собирались завтра уехать, — ответил Стивен, — но вчера вечером передумали.
— Вчера вечером?
— День-то выдался чудесный, не так ли?
— Да, — обратился я к Тони. — Надеюсь, бедный Лондон как-нибудь переживет вашу задержку.
— Притягательность Лазурного берега потрясающая, — продолжил Стивен, — совсем как у сэндвича в привокзальном буфете.
— Ваши клиенты готовы терпеливо ждать?
— Клиенты, дорогой мой? Вы никогда в жизни не видели таких уродов, что приходят к нам с Бромптон-сквер. Людей, которые платят другим за обустройство своего дома, обычно отличает чудовищный вкус.