Вы призвали не того книга 5
АРКА 6. ОФЕРОН, СТОЛИЦА ЛЮДЕЙ
ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОРОЛЬ!
ГЛАВА 173. ПЛАН "ГЭ" (ПРОЛОГ 5 КНИГИ)
[Василиса]
Я сидела на каменном полу в углу камеры и отрешенно смотрела на крепкую железную дверь.
Мыслей не было. Ни единой.
Все силы уходили просто на то, чтобы не разреветься.
Болело все. От побоев, от пыток, от издевательств и изнасилований тюремщиков… Я, конечно, знала, что местные "служители закона" те еще сволочи, но не до такой же степени!
Особенно меня беспокоили подсохшая рана от ожога на боку и дыра от крюка на внутренней стороне бедра. Эти скоты даже не удосужились хоть как-то обработать дела рук своих. Зачем? Все равно на рассвете меня ожидает публичная казнь.
Не знаю, сколько я уже так сидела.
И не знаю, сколько мне еще осталось.
Время словно застыло.
Была только воля, отчаянно цепляющаяся за остатки рассудка, заключенная в умирающем от издевательств теле.
Вот только с каждым мгновением этой воли становилось все меньше.
По щеке медленно скатилась слеза.
А ведь операция казалась такой простой. Я решила даже Андрея не подключать — у него и своих дел хватало. Пропадал целыми днями в канализации, разбираясь с какими-то божественными квестами. Впрочем, мы и без него прекрасно справлялись. До этого момента.
Нужно было всего лишь проникнуть в особняк одного из мелких аристократов, что располагался на окраине Внутреннего города, да "убедить" его присоединиться к нам. Или тихо устранить.
Но там нас уже ждали…
Убийцы из тайной стражи. Если бы не чутье Тай, то мы бы там все и остались. А так только несколько трупов с нашей стороны. Ну и я в качестве пленной.
Что с Ласатардией и остальными мне было неизвестно.
А потом был настоящий кошмар. Я сбилась со счета времени. В памяти остались только бесконечная боль и унижения.
Наверное, я плакала. Скорее всего, умоляла прекратить. Может быть, даже что-то рассказала. Но у меня создалось такое впечатление, что тюремщики и не собирались что-то спрашивать. Они просто наслаждались самим процессом.
А в конце мне пообещали, что утром "выпотрошат память", после чего казнят на главной площади. Через колесование.
В коридоре послышались шаги. Неторопливые. Приглушенные. Они стихли прямо рядом с моей дверью. В замке заскрежетал ключ.
Я невольно сжалась в углу, подтянув ноги к покрытой отметинами от хлыста груди. Уткнулась носом в колени.
Вот и все. Почему я просто не умерла в том особняке?
Скрип двери. Все те же спокойные мягкие шаги. Остановились рядом со мной.
Может быть, напасть? Нет. Я даже подняться самостоятельно не могу.
По щекам уже вовсю катились слезы обиды. Так ведь все хорошо начиналось. И к чему пришло? Жизнь любит подсовывать нам всякое дерьмо…
— Вась.
Кажется, я все же повредилась рассудком.
— Вась, ты там хоть живая, а? А то если нет, то я пойду…
— Ж… живая, — сорванным голосом просипела я, осторожно поднимая глаза.
Передо мной в форме тюремщика стоял Андрей. С извечной кривой улыбкой на лице и связкой тронутых ржавчиной ключей в руке.
— Ну, вот и молодец, — хмыкнул он, присаживаясь рядом. — Идти сможешь? А то я тут, конечно, вовсю лысого чувака со штрих-кодом на затылке косплеил, но скоро ту парочку охранников должны хватиться. И тогда придется задействовать план "Гэ".
— Почему "Гэ"? — на автомате спросила я.
— Потому что "Говно". Ибо с "Авось" пролетели, "Борзость" кончился, а "Валим" мы сейчас рискуем завалить. Давай, красавица, сделаем тебе укольчик от доброго доктора Хомы, и сматываемся из этого милого домика…
Прежде чем мое затуманенное сознание успело переварить тот бред, что он на меня вывалил, Андрей ловко сделал какую-то инъекцию в мое изодранное плечо, после чего легко подхватил на руки.
По телу пробежала мягкая волна, смывающая боль и страх. А разум начал медленно затуманиваться, словно погружаясь во что-то пушистое и невероятно теплое.
— Так и влюбиться можно, — сонно пробормотала я, уткнувшись в шею Андрея.
— Вот этого не надо, — раздался над ухом его негромкий голос. — А то у таких "влюбленных" есть неприятная тенденция к трагическому склеиванию ласт…
[Егор]
Я до скрипа сжал шершавую поверхность посоха.