— Всегда рада накормить хорошего человека! — улыбнулась мне женщина.
А ведь, казалось бы, при таком бизнесе она должна разбираться в людях.
Глава 6. Говночел Пивцо
Депутатор пришёл с утра, скромно постучавшись в косяк двери стальными пальцами.
— Виски? — спросил я, доставая лёд.
— Пожалуй, — сказал он, снимая фуражку.
Он всегда её снимает, когда пьёт, разделегируя возложенные на него властные полномочия. Из-за специфического метаболизма практически не пьянеет, но в этом строг. Полицейский идеальный, как его лицо. Ненастоящее, как и он сам. Впрочем, мне ли, бармену-самозванцу, его осуждать? Осуждение не пристало ни барменам, ни самозванцам, ни мне.
— Содовой и сразу повторить.
Я молча киваю и наливаю.
Выпив два стакана, один за другим, Депутатор возвращает фуражку и казённый тон.
— Роберт, вы не могли бы пройти со мной в участок?
— Я успел с утра что-то нарушить?
— Нет-нет, вы нужны как свидетель.
— Свидетель чего?
— Ну, как же, — вздохнул полицейский, — вчерашний хулиган. Мы его предварительно оформили, но нужно собрать показания.
— Панк? — вспомнил я, проведя пальцем по изуродованной поверхности стойки. — Говночел?
— Он самый. Вы же ещё не открылись? Подойдёте? Это не займёт много времени.
— Без проблем, — согласился я. — Исполню гражданский долг.
До отделения полиции от бара сто метров наискосок, что отлично характеризует умственные способности того панка. Пытаться грабить заведение, расположенное буквально у порога полиции, фантастически тупо.
— Слы, чел, маякни полисам, что я не гангста! — завопил панк, увидев меня через решётку. — Я мальца кэш аскал, рили! И пивцо. Слы, чел, мне рили грабёж шьют, во трэш, прикинь? Не надо так, чел!
— Угрожал ли этот человек вам холодным оружием? — спросил меня Депутатор, когда мы расположились в его кабинете.
Ручка в его стальных пальцах нацелилась на желтоватый лист бумаги. Полицейский участок крошечный, единственная камера — просто отгороженный решёткой угол, дверь в кабинет не закрывается, так что панк всё слышит.
— Полис, ты рили гонишь! — кричит он. — Пивцо онли! Жажда, чел! Скажи ему, чел!
— Я бы не назвал это угрозой, — сказал я неуверенно.
— Вот этот предмет вам знаком? — Депутатор достал из ящика стола серый бумажный пакет, вытряхнул из него на стол ножик. Осторожно, через платок, нажал на кнопку фиксатора. Из рукоятки с деревянными накладками со щелчком выскочило лезвие.
— Похож на тот, которым мне царапали стойку, — признал я. — Но рукоять я не видел.
— «Свидетель считает, что нож, изъятый у подозреваемого, похож на тот, который использовался при попытке грабежа», — сказал полицейский вслух и принялся заполнять бумагу перед собой. Почерк у него оказался крупный и ровный, словно образец для школьной прописи.
— Рили, полис, не гони! — панически отозвался из-за решётки панк. — Какой грабёж, ты себя слышишь вообще? Мелкий аск, рили! Ну, чел, не будь говном, чел!
— Произносил ли подозреваемый угрозы в ваш адрес?
— Выражался он довольно невнятно, — сказал я осторожно. — Но мне показалось, что обещание неких проблем прозвучало.
— Да блин, чел! Это же аск, чел! Ну, прогнал я про трабло, ну, что ты, чел! Да ты же и не зассал, рили, не гони, чел! Они же рили меня засадят, чел!
— Так и запишем: «Угрозы неопределённого характера», — удовлетворённо кивнул Депутатор и внезапно мне подмигнул.
Панк застонал безнадёжно: «Это трэш какой-то, рили…»
— Угрожая оружием, подозреваемый требовал деньги… — проговаривает вслух то, что пишет полицейский. — Что позволяет классифицировать его действия как грабёж первой степени с отягчающими обстоятельствами…
— Во-о-от говно-о-о… — заныл панк. — Какими «отягчающими», полис, ну что за трэш, челы!
— С особым цинизмом в общественном месте на глазах у несовершеннолетних… Уборщице твоей семнадцать, ты в курсе? — спросил у меня Депутатор.
— Знаю, — ответил я. — Не наливаю.
— Вот и правильно. Приятно видеть законопослушного гражданина. А этого бандита мы засадим лет на двадцать, и поделом…
— На сколько? Рили, челы, это ж креза! Какие двадцать, я только стойку поцарапал! — заверещал перепуганный панк. — Я столько не жил ещё, мне восемнадцать всего!
— «Подозреваемый признал совершённую им порчу имущества…» — пишет полицейский, медленно проговаривая.