— Не уверен, сэр, что он — мой друг. Он утверждает, будто он — Дьявол.
Президент серьезно кивнул:
— Я так и подумал, хотя это и кажется невероятным. Но если он Дьявол, то что ему здесь нужно?
— Я пришел, чтобы потолковать о сделке, — объяснил Дьявол.
— Об этих затруднениях с машинами? — оживился министр торговли.
— Но это же безумие! — возразил министр здравоохранения, образования и социального обеспечения. — Я сижу здесь, гляжу на происходящее и говорю себе, что этого не может быть. Если бы даже такой персонаж, как Дьявол, существовал… — Он повернулся, чтобы воззвать ко мне: — Мистер Смит, — воскликнул он, — знаете ли, мистер Смит, так нельзя!
— Действительно, — согласился я.
— Я согласен, — заявил министр торговли, — все, что происходит сейчас, очень необычно, но мы и находимся в необыкновенной ситуации. Если мистер Смит и его сернистый друг обладают некоей информацией, мы обязаны их выслушать. Мы выслушали уже великое множество других, в том числе — и наших ученых друзей, — он обвел жестом рассевшихся в креслах вдоль стены, — однако все это неисчислимое воинство твердило исключительно о том, что случившееся невозможно. Научная общественность информировала нас, что происходящее откровенно игнорирует физические законы, отчего ученые попросту окосели. Инженеры утверждают…
— Но Дьявол!.. — взревел звездоносный генерал.
— Если это Дьявол, — вставил министр внутренних дел.
— Друзья мои, — устало проговорил Президент, — некогда один из моих предшественников — великий президент военного времени — когда его упрекнули за переговоры с сомнительными иностранцами, сказал: «Если понадобится навести мост через реку, я пройду по нему и с Дьяволом»[37]. А сейчас другой президент не побоится вступить в сделку с Дьяволом, если это поможет найти выход из положения. — Он посмотрел на меня. — Мистер Смит, не объясните ли вы мне, что, к черту, здесь происходит?
— Господин Президент, — запротестовал минзос, — не слишком ли нелепо растрачивать на это наше время? Если пресса пронюхает хоть о чем-либо, происходящем в этих стенах…
— Не больно-то они разживутся, — фыркнул государственный секретарь. — Как бы они этим воспользовались? Связь-то не работает. К тому же, мистер Смит сам является представителем прессы — стоит ему захотеть, и нам ничего не удастся сохранить в тайне.
— По-моему, мы напрасно тратим время, — вмешался генерал.
— Мы все утро попусту тратили время, — не удержался от замечания министр торговли.
— Я потратил его куда больше, — сказал я им. — И могу объяснить все происходящее, только вы не поверите ни единому слову.
— Мистер Смит, — проговорил Президент, — мне не хотелось бы вас упрашивать.
— Вы и не упрашивали меня, сэр, — огрызнулся я.
— Тогда, может быть, вы со своим другом присядете к столу и расскажете, зачем сюда пришли?
Я пересек комнату и подошел к одному из указанных кресел; Дьявол, тяжело ступая, последовал за мной — хвост его дергался от возбуждения. По дверям больше никто не молотил.
По дороге я чувствовал, как буравят мне спину взгляды сидящих за столом. «Господи Боже мой, — подумал я, — что за положение — заседать вместе с Президентом, его кабинетом, пентагонскими шишками, сонмом высокоученых мужей и всяческих консультантов! И хуже всего, что не успеет еще все кончиться, как они разорвут меня на клочки». Я мечтал лишь разыскать обладающего властью или близкого к ней человека, который согласился бы просидеть на месте достаточно долго, чтобы выслушать меня.
И вот они все готовы внимать мне — и не просто один человек, а битком набитая комната — а я до смерти перепуган. Министр здравоохранения, образования и социального обеспечения уже показал зубы, генерал тоже; остальные пока бесстрастно помалкивали, но я не сомневался, что и они вскоре последуют примеру этих двоих.
Как только я сел и придвинулся к столу, Президент обратился ко мне:
— Расскажите нам все, что вам известно. Я несколько раз видел ваши выступления по телевидению, а потому не сомневаюсь, что вы сумеете сделать ясное и интересное сообщение.
Я не знал, как начать, как уложить в минимальное время повествование обо всем случившемся за последние несколько дней. И вдруг понял, что для этого существует лишь один путь — представить, что стою перед камерой и микрофоном и делаю лишь то, чем занимался годами. За исключением того, что мне придется труднее обычного. Ведь в студии у меня всегда было время мысленно выстроить схему всего, о чем я хочу сказать, а порой мне мог помочь выйти из затруднения сценарий. Здесь же я был предоставлен себе, и это мне не слишком нравилось, но мне не оставалось ничего, кроме как выбираться из этого положения любым способом.
37
Намек на Франклина Делано Рузвельта (1882–1945), 32-го президента США, четырежды занимавшего этот пост, и его слова, сказанные по поводу договора со Сталиным.