Парень даже не улыбнулся и спросил серьезно:
– Как зовут ваших котов? Есть ли у них паспорта (какие-то дураки и правда хотели штрафы вменить, если есть животные, – очередной распил).
– Только удостоверение личности. Личности кота.
– Покажите (опять серьезно сказал этот идиот).
– Сначала вы (сказала мама). Не могу же я первому встречному-поперечному показывать документы своего кота? Вот вы кто? Переписчик котов? А где документы? С печатями? Что я должна сказать своему коту? Что отдала его документы неизвестному человеку?
Он уже катился с лестницы, а мама все его троллила, выкрикивая что-то о «правах котов».
А потом еще письмо в ЖЭК написала, дико смешное – про котов и ихние удостоверения.
Больше нас с нашим Мурзиком (тогда был Мурзик) никто не трогал. Наверно, подумали – ну их в пень, какие-то психи.
Боевые ножи
Как-то к нам постучали молодые люди и предложили маме ножи.
Мама им говорит:
– Боевые ножи-то? Метательные? Для ближнего боя? В тело входят как в масло? Дамасская сталь? А голову ими можно отпилить?
Ну, они и убежали, а мама им еще вслед хохотала как ведьма.
Сосулькоскрыватели
Пока я была в издательстве, у мамы произошел такой диалог – из-за двери, дверь она (это я строго наказывала) посторонним не открывает.
Как рассказывает мама, в дверь кто-то постучал.
– Кто там? (спросила мама).
– У вас сосульки есть? (откликнулся гулкий голос).
– А вы что, их принесли?
Голос замолчал. В глазке был виден, как рассказывает мама, большой сизый нос.
– А! (сказала мама). Вижу вашу сосульку. Но мы уже заказали, нам не надо. В «Утконосе».
Нос-сосулька исчез, а голос прогудел:
– Я вас запишу как недобросовестных сосулькоскрывателей.
– Кого, кого? (обрадовалась мама).
– Со-суль-ко-скрывателей! (по слогам повторил это диковинное слово голос).
– Почему недобросовестных? (прокричала через дверь мама). Мы же, наоборот, добросовестно скрываем от вас свои сосульки.
В коридоре затихло, а через минут 15 в дверь снова постучали.
На сей раз соседка.
– Откройте (сказала соседка). Я главная по сосулькам. А это – сосулькоальпинист.
Мама открыла.
Они молча прошли на балкон, главная по сосулькам и сосулькоальпинист, внимательно осмотрели балкон и альпинист говорит:
– С вас 800 рублей.
– За сосулькоскрывание? (спросила мама).
Соседка кивнула.
Альпинист сказал:
– За визит.
Мама начала надевать шубу.
– Вы куда? (хором спросили соседка и альпинист).
– К вам домой (невозмутимо сказала мама). Мой визит стоит тыщу. Так что с вас всего двести.
И тут они сразу ретировались.
Тахари думает о толстых
– Тахари думает о толстых (говорю я маме, довольная своим костюмом от этой фирмы).
– Это начало твоего романа? Или повести? Неплохое. Потом появляется этот Тахари, типа якудза, и че делает?
– Думает о толстых.
– А действие где? Как ты покажешь, что он думает? Будет внутренний голос?
– Типа закадровый, ага.
– Как у Копеляна? Думая о толстых, Тахари шел по Гитлерштрассе…
– А навстречу ему две толстые шлюхи.
– «Шлюхи», – подумал Тахари. «Тахари», – подумали шлюхи.
– Мам, это плагиат.
– Ну и что? Сама не знаешь, че дальше писать про этого Тахари, а мне замечания делаешь.
Не парьтесь
С приходом весны мама наконец вышла погулять и пришла с улицы, обогащенная новым филологическим открытием (правда, она не поняла, что это филология типо). Сидела она на скамеечке, и к ней подсела молодая соседка.
Мама стала ей что-то рассказывать, а соседка говорит:
– Главное, не парьтесь, теть Нель.
Мама говорит:
– А я и не парюсь.
– И не парьтесь (говорит соседка). Пусть другие парятся.
Мама говорит:
– А другим можно париться?
Соседка говорит:
– Хотят, пусть себе парятся. А вы не парьтесь. Ибо нефиг.
Мама говорит:
– Ну, может, другим тоже вредно париться?
Соседка говорит:
– Вредно всем. Но они все равно парятся.
Мама говорит:
– Пожилым вроде вредно, молодым можно.
Соседка говорит:
– Всем вредно. Нужен позитив, а не это…
– Парилка? (спросила мама).
– Загрузы эти (сказала соседка).
– А что, можно париться еще и с грузом? (спросила мама).
Соседка говорит:
– Да бывают извращенцы. И грузятся, и парятся, и вообще… Ну нафиг…
Мама пришла и говорит:
– Оказалась она заботливая такая, Танька эта. А ты ее ругала за равнодушие к людям: видишь, она подумала обо мне, о старом больном человеке: вдруг я возьму и в баню пойду? Начну там париться и все такое. Плюс она предупредила, чтобы грузы никакие в бане на себе не держать – ты бы вот прислушалась. Тоже не девочка.