Глава 2
Вечно занятой бессмысленной суетой, Эрназар завидовал той молодежи ,которая имеет в распоряжении столько времени ,что умудряется ,откровенно говоря, сливать его в унитаз, ибо его хобби ,то есть изобразительное искусство требовало сил и внимания как новорожденный голодный птенец – пищи. И даже то, что он умудрялся пару часов в день посвящать графитно-угольному баловству явно не хватало для прокорма его эстетических потребностей.Он пытался утолить жажду прекрасного прослушивая музыку, именно музыку, ибо ее надо чувствовать на эмоциональном уровне и смысловая нагрузка ей ни к чему.Порой принимая душ тихо напевал сладостные мотивы. Но мощные аккомпанементы Ханса Циммера, меланхоличные, инструментальные партии Мотоя Сакурабы и Юки Китамуры и даже легкая мелодичная депрессия Марко Белтрейми едва ли позволяли его сознанию держать творческое голодание в узде. Естественно, внеземные удовольствия – наслаждение волшебной, эмоциональной мелодией и безудержное старание произвести на листе плотной бумаги живописное чудо – он любил совмещать. Ему казалось ,что только этот шипучий коктейль искушений может позволить ему забыть о тягостной ноше под названием «реальность».
У него прекрасно получалось рисовать портреты. Будучи самоучкой он видел в них некий вызов, потому что в остальном, то есть в пейзажах, в животных, в узорах ,в архитектуре он видел кучу само-повторов, их шаблонности бросались ему в глаза, от того давались слишком легко, и только в портретах он приметил большую совокупность уникальных деталей . Каких только трудов стоит правильно нарисовать нос и губы, а если углубляться в мелочи рисования глаз ,то можно утонуть в бесконечных нюансах и сломать ногу о подводные камни этого дела.
Именно в один из таких моментов художественной нирваны, когда в ушах его звучало виолончельное соло, написанное неподражаемым Джедом Курдзелем я решила дать о себе знать.Я смогла на несколько секунд покрыть его глаза мутной пеленой, а потом и вовсе закатила их ко лбу и временно парализовала мышцы, держащие их. Это было не сложно, учитывая то ,что я прорастала в среднем мозгу . Ему не на шутку стало страшно от подобного явления и ссылаясь на переутомление(ибо был 4-ый час ночи) он тут же запрыгнул в постель ни на секунду не размыкая свои веки.Весь октябрь я осваивалась в этой зоне. Совладать с его глазами оказалось дьявольски трудно. Они словно бешеные овчарки бросаются на всех и вся, жадно разглядывают все незнакомое,а этот противный хрусталик так и норовит сплющиться или растянуться.Но исправно стимулируя Бета-Адренорецепторы,тем самым вызвав временное состояние,похожее на глаукому, я таки довела их до максимального напряжения, что сказывалось болью и тяжестью вокруг них. Это облегчило захват глазодвигательной и зрительной пары черепно-мозговых нервов. Теперь по моей команде они могли живо начать двигаться по часовой или против, хладно застыть даже не фокусируясь на предмете, благодаря чему казалось что его без-эмоциональное лицо при диалогах смотрит сквозь собеседника, что жутко отпугивало, а также я могла просто прекратить их работу, это я кстати практиковала только по утрам и весьма редко, дабы подозрения моего ненаглядного и весьма смышленого мученика не пали на меня. Но я также не могла не повеселиться и вдоволь над ним поглумилась. Иногда в лекционных залах с большими экранами и проекторами для показа лекций я сжимала злосчастный хрусталик, создавая искусственную близорукость, что побуждало его садиться вперед и мучать себя волнениями о потерянном зрении, но стоило ему привыкнуть к первым рядам, как я тут же растягивала покорный хрусталик обратно и провоцировала дальнозоркость провожающую бедолагу на задние ряды. Однако при проверке зрения я прекращала свою деятельность, а окулист спешил порадовать Эрика, чем вызывал очередную волну сомнений в его компетентности в сопровождении нелицеприятных упреков.