Глава 3
Но ближе к ноябрю я оставила его зрение в покое ,ибо глаза в его жизни играют слишком уж большое значение. Их потеря привела бы к краху. Ведь они служат единственным проводником в загадочный, полный красочных мелочей и творческих вкусностей, мир, созданный путем неоднократного возгорания противоречий и конфликтов, сквозь смерть и возрождение идей, держащего кисть. Однако работа с цветами давалась ему слишком тяжело. Наверняка в этом сыграли не малую роль его закоренелые убеждения, о том что весь мир украшает лишь один неизменный цвет – серый, а люди наивно обманывают себя, дифференцируя его оттенки радужной палитрой. То есть цвет – это лишь субъективное обособление предметов. В этом его убедили гипотезы какого-то там доктора Хопкинса ,описанные в давно забытом журнале. Различие цветов в первобытном быту являлось весьма удачным эволюционным ходом. Это помогало легче запомнить ядовитые растения и разглядеть крадущихся беспощадных хищников. Но сейчас , в эпоху переизбытка информации так ли это важно? Чем дифференцировка цветов поможет человеку, чьё бескомпромиссное выживание сводиться к поездке в автобусе, забитом как банка со шпротами на ненавистную работу в тесном офисе и к кормлению себеподобных личинок, дабы последние дозрели до своих тесных офисов. Ему не надо запоминать какой гриб съедобный и во внимательном поиске хищников в лесу необходимости нет.Цветовая палитра сейчас имеет лишь развлекательный характер. Она помогает нам всего – на всего запоминать яркость салютов, охотиться на шторы под интерьер и адаптироваться к безумным прихотям капризной моды. Конечно одних убеждений в истинной серости мира было недостаточно ,и существовал ряд отталкивающих факторов прагматичного характера. Например : Стоимость масляных красок и сложность хранения кистей и прочей художественной утвари живописца. Но Эрназар был слишком романтичен, чтобы признать бытовые проблемы серьезной преградой, а посему предпочитал ссылаться на «теорию вселенской серости». Все это обусловило установку его приоритетов на мрачный уголь вместо ликующих красок.
Однако его дед Курманбек был куда более приземленным человеком, испытавшим все прелести нищеты и чудеса постсоветского периода, и обладал по истине суровым нравом. Творчество Эрика он считал абсолютно ненужной тратой драгоценного времени и максимально инфантильным расточительством способностей, что провоцировало его ценить медицину и прочие «серьезные» занятия. И как-то раз вернувшись с работы усталый и раздраженный он вошел в зал созидания, то есть в комнату моего вдохновленного страдальца в момент мощного всплеска эмоций и сотворения шедевра и ни о чем не предупреждая вырвал лист с новорожденным плодом юного таланта. Грубо скомкав его и взглянув на молодое дарование разгневанными глазами:
–Когда ты уже возьмешься за ум?! Когда прекратишь тратить время на эту чепуху?! Я прошу тебя серьезнее относиться к учебе! Искусство тебя не прокормит. Хочешь торговать этим куском посредственности в переходах?! Тогда будь добр повоюй там с местными попрошайками и накаченными баянистами! Ты этого хочешь?... Может посмотришь на меня?! Я все таки к тебе обращаюсь!- Эрназар посмотрел на него. Во взгляде его читались некий страх и большое желание отстраниться. С каждой секундой сердцебиение учащалось, и в груди зажигался гневный столб пламенной ярости. Испуг стремительно переходил в злобу. Но причиной гнева являлся не притеснитель его желанного ремесла(в средневековье рисование считалось именно ремеслом), а неспособность дать отпор его харизме, обусловленная консервативным воспитанием. И поэтому он молчал. Но в молчании слышался крик многотысячной толпы, крик подлинного негодования.
-Мне осточертели звонки преподавателей! Они уже ставят вопрос об отчислении. Это же твой хлеб, а ты смотришь мне в глаза и подтираешься им! – добавил уже не просто раздраженный и злобный, но уже отчаявшийся Курманбек.
К тому моменту я уже активно хозяйничила в гипофизе. Спровоцировав его на выброс ЛТГ, что обусловило переход холестерина в прегненолон и дальнейшую ароматизацию его в Эстроген я устроила настоящую гендорную тряску в поведении моего подопечного. Что привело к выделению его покорными глазами пары слезинок.