Черт! Надо же было попасть в постель снежной женщины обычным производителем сперматозоидов! Тьфу! Не дай Бог, кто-нибудь узнает об этом! Друзья. Знакомые. Лида!!! Как обрадуется Николай, получив такой замечательный повод для подколов! Меня же все обсмеют, уничтожат презрением, оплюют с ног до головы, объявив обезьяним скотоложцем! Размечтался! Оплюют! Не выбраться тебе отсюда! Выжмут все белки из яичек и выбросят, вконец изможденного, в компостную кучу! Я перевел дух и попытался мыслить позитивно: - А эта троглодитка, вообще-то, ничего, кошечка, если, ха-ха, смотреть на нее, не протерев глаз... Хотя и так совсем не противно на нее смотреть. Шерстка, небось, шелковая. Может, придумает какие-нибудь финтифлюшки, типа эротических танцев в сексуальном белье перед супружеской кроватью? И прокатит, образуется ячейка снежно-человеческого воспроизводства? А если полюбит и станет беречь и лелеять? Вообще будет рай. Нет, во всем надо искать приятные стороны, тогда и жизнь с обезьяной покажется сахарной!
Читатель наверняка уже забросил эту электронную книжицу в электронную же мусорную корзину - и напрасно. Хотел бы я посмотреть на него, очутившегося в моем положении. Посмотреть в момент усекновения его половых органов с помощью кремниевого топора Кыы, мужа Цыы, моей хозяйки. Наверняка многие читатели сочтут такой исход событий благородным, даже геройским, наверняка перед взорами их встанет горделивая Орлеанская Дева, взошедшая на костер из принципа, встанут родные - женушка, детки, любимая теща, - с гордостью за кастрированного своего папочку, папочку, не поддавшегося чудовищным устремлениям этих бесстыдных обезьян. Но лично у меня один вид топора Кыы, вогнанного на пядь в толстенный березовый чурбан, будьте уверены, будет нужно, я возьму автомат или даже трехлинейку и пойду защищать свою Родину и погибну за нее с великой радостью. А рисковать своим здоровьем и органами из-за надуманных ценностей, из-за научной систематики, отнесшей нас с Цыы к разным биологическим видам гуманоидов, я не стану никогда. А что делать? Жизнь - зла, полюбишь и козла...
Снежная женщина, как бы прочитав мои мысли, изобразила поощрительную гримасу и чуть ли не подмигнула. Видимо, чтобы не оставить в моей бедной голове и тени иллюзий, в пещеру вошел снежный человек, ведя за руку человеческую девушку лет 27. Она была месяце на седьмом-восьмом, и смотрела как существо, завернувшееся в обстоятельства, как замерзающий человек заворачивается во что попало, хоть в газету. Голубоглазая, высокая и стройная новоявленная участница нашего повествования одета была в короткие и чистенькие звериные шкуры, хорошо прочесанные. Ее симпатичное русское личико с большими глазами и очаровательной приятности чертами лица, наводило на мысль, что действие на самом деле происходит не в заброшенной на краю света карстовой пещере, но в Лос-Анджелесе, в голливудском кинопавильоне. Впрочем, любая человеческая женщина, вне всякого сомнения, дала бы любой представительнице снежного рода сто очков вперед. - Как тебя зовут? - по-русски спросил я красавицу, не веря своим глазам. Такая женщина в этой дыре! - Не помню, - сказала, туманно посмотрев мне в лицо. - А...Ну да, Лена. Лена меня зовут. - А меня - Женя. А что тут делаешь?.. Как сюда попала? Тебя украли?! - воскликнул я от растерянности невпопад, когда ее подвели к клетке. От голливудской героини в ней не осталось и следа. Чтобы понять меня, то есть перевести мои слова с забытого ею родного языка на снежный язык, девушке требовалось время. - Я пропала... - сказала она спустя минуту. - В прямом или переносном смысле? - Не говори со мной так быстро, я не понимаю. В их языке 400 слов. Столько и у меня осталось. - Тебя обижают? - встревожился я. - Скоро узнаешь, - ответила она и, направленная указующей рукой мужчины, скрылась в смежной пещере. Скоро в ней раздались характерные звуки дробления чего-то в ступе.
3.
...Снежная женщина овладела мною довольно элегантно. Мы спали все вместе в одной пещере-спальне на широких полатях, покрытых звериными шкурами, но укрыться было нечем, хоть и стояла холодная осень и надвигалась зима. Она ложилась рядом и, чтобы согреться, я был вынужден к ней прижиматься сначала спиной, а потом и к спине. Неприятными запахами от нее (что и говорить, остававшейся для меня полуобезьяной) не несло, видимо длительное сожительство с плененными людьми привело снежных людей к необходимости быть чистоплотными и использовать природные дезодоранты, в том числе, и при обработке шкур. Лично от моей половой эксплуататорши пахло то медовыми травами, то вереском - любимыми ее запахами, которые нравились и мне..