– Алло, – сказала я, нажав на трубку.
– Добрый день, мы недавно познакомились в офисе, – начала очень официальным голосом Бледно-Серая.
– Да, конечно, узнаю́. Как у вас дела? – спросила я любезно.
– Я звоню вам, если можно так выразиться, по делу, – продолжила она официальным тоном. – Мы хотели бы встретиться с вами.
– Мы? Встретиться? А в чем дело?
Почувствовав на себе пытливый взгляд моих спутников, я посмотрела на них свысока и на минутку прикрыла рукой трубку.
– Ну что, говорила я вам?! – спросила я их удовлетворенно. – Мне как раз с работы звонят. – Не дожидаясь, что они скажут на это, я вернулась к телефонному разговору.
– Вы взяли мой телефон, – объяснила Бледно-Серая.
– Правда?
– Где вы сейчас находитесь?
– Неподалеку… На обеде…
– Это замечательно. Мы будем рады присоединиться к вам. Все рестораны здесь идеально подходят для деловой встречи.
Проблематично.
– Извините, но я не одна.
– Правда? А с кем?!
– С Генералом, Епископом и Министром! Если уж вам так необходимо знать!
Она замолчала.
– Я могу передать им трубку, – продолжала я. – Но я не знаю, захотят ли они говорить.
– Тогда, может быть, позже? В другой раз?
– Все в порядке, детка. Я отдам телефон. Уже заканчиваю и выхожу. Я устала от этой компании. Я буду рядом с приютом возле костела на Медовой.
– Вы помогаете бедным?
– Не поняла. Почему вы спрашиваете?
– Извините. Не стоило. Мы скоро будем, – ответила Бледно-Серая и закончила разговор.
Я встала с большим трудом. В третью тарелку попала самая гуща со дна котла. Я поклонилась и направилась к выходу.
Глава 6
К тому времени, как я восстановила остроту зрения после ослепления солнечным светом, Бледно-Серая уже стояла передо мной. Вот только она больше не была ничуточки бледно-серой. Ее губы алели, щеки румянились, а сама она была гордой и держалась прямо.
– Это она, – сказала она, указывая на меня пальцем.
– С кем ты разговариваешь, дитя? – спросила я, не видя никого, хотя и прикрыла глаза от яркого солнца.
Внезапно солнце перестало слепить меня. Закрыл его человек, широкий, как сервант. Такой косой сажени в плечах я в жизни не видела. Рожа его была вся в шрамах. На башке зияла большая незаживающая рана.
– Большое спасибо, – сказала я, опуская руку, прикрывавшую глаза.
– Телефон дай, – прорычал он, хватая меня за руку.
– Не дам! – крикнула я, крепче сжимая сумку.
Но через секунду я вспомнила, что он имел в виду не мой телефон, а телефон этой бедной девушки, поэтому я вытащила его из сумки и протянула Бледно-Серой.
– Спасибо, – сказала она.
– А теперь вали отсюда! – рявкнул Широкий.
Я аж дернулась от страха.
– Хорошо, хорошо. Ты главное, родненький, не нервничай так. – Я стала раскланиваться, намереваясь уйти. – Извините за беспокойство, и до свидания.
– Не ты! – сказал он. – Ты остаешься! Вали, говорю, – повторил он, повернувшись к Бледно-Серой, которая вновь стала бледно-серой. Даже больше, чем прежде.
– Мне вернуться в офис? – спросила она испуганным голосом.
– Ты больше не работаешь.
– Но как же? Ведь ты сказал… что компания… что я… что ты в будущем…
– Ничё такого я не говорил. Тебе показалось. Идешь или тебе помочь?!
Пошла сама. Без помощи. В слезах.
На минуту она остановилась у костела на Медовой. Выглядела такой несчастной, что, если бы Ханс Кристиан Андерсен дожил до наших дней, он бы обязательно написал сказку о девушке из колл-центра.
Закрыв заплаканное лицо рукой, она села в подъехавший автобус.
– Ты скотина, – процедила я сквозь стиснутые зубы. – Так нельзя! Без предупреждения об увольнении?!
Я больше не боялась. Я яростно бросилась на него. Хотела прыгнуть и вцепиться ему в шею, как львица, нападающая на буйвола, но это оказалось не так просто, как в фильмах о природе. Он действительно напоминал буйвола, но я немного не дотягивала до львицы. В фильмы о природе не брали львиц с больными бедрами.
– Она всего лишь выбежала за новым костюмом! Так с людьми не поступают!
Широкий нервно посмотрел по сторонам. Возможно, он не хотел привлекать внимания, а ничто так не притягивает взгляды прохожих, как кричащая и размахивающая руками старушка. Я схватила его за руку так крепко, как человек сжимает поручень в разбитом трамвае, курсирующем по редко используемому маршруту, и, сама не зная как, треснула его по мускулистой руке.
Плотину прорвало, эмоции выплеснулись, молоко убежало. В общем, я принялась бить куда попало. В основном по голове. У него там уже и так было много шрамов, поэтому я решила, что это проверенное место для удара. Рука двигалась сама, но мне этого было недостаточно, я отставила тележку и начла бить обеими руками. Он даже не пытался остановить меня.