Выбрать главу

Я увидела, что несли полицейские, и сразу пожалела, что увидела это.

Это была… бабулька…

Свернувшаяся калачиком, испуганная и пристыженная. Лишенная достоинства. Я, конечно, знала ее. Однажды, когда я выбросила старый хлеб, который уже ни на что не годился, я заметила, как она несла его домой. Глупая, подумала я.

Я узнала хлеб, потому что весь его бок был в плесени. Из-за нее я перестала выбрасывать хлеб. Даже испорченный. Даже если бы я уже не стала его есть, я не видела причины, почему кто-то должен был нажиться на моей потере.

Она была в тапочках. В руке сжимала изображение Девы Марии и старую фотографию, вероятно свадебную.

– Она у них? – спросил седовласый мужчина, державший меня.

– Думаю, да, – с трудом ответила я.

Через минуту я спустилась на землю. Меня пронзила дрожь. Мне стало душно. Я бы не устояла на ногах, но меня так плотно сжимали люди, что шансов упасть не было.

– Подвинься! – Я оттолкнула стоящего впереди мужчину. – Плохо мне, задыхаюсь!

Он отпрянул, расталкивая стоящих перед ним людей. Толпа продвинулась вперед.

– Назад! – снова призвал нервный мужчина в костюме. – Это ни к чему хорошему не приведет! Прошу разойтись немедленно!

Но людям некуда было отойти, потому что те, кто находился на лестнице, вероятно, тоже хотели увидеть, что происходит наверху. Полицейские с бабулькой на руках и элегантный мужчина в костюме оказались прижаты к стене и обездвижены.

Я хотела немедленно уйти, но не могла даже повернуться. Давка была невыносимая. Они чуть не сломали мою тележку. Я не могла дышать. Все кричали и толкались. Напряжение росло. Казалось, что все закончится каким-то взрывом, прорывом плотины, всплеском агрессии или еще каким-то стихийным бедствием.

– Кто организатор этого несанкционированного сборища?! – крикнул нервный элегантный мужчина в костюме.

Ни у кого не было ответа на этот вопрос. Все посмотрели друг на друга. Я не успела ни на кого посмотреть, потому что почувствовала, как кто-то ухватил меня за плечи, а кто-то за ноги. Тот же седовласый мужчина, который дал мне возможность увидеть полицейских, схватил меня и попросил остальных сделать то же самое. Через минуту я снова была над всеми.

Мне хотелось быть менее заметной, но это было сложно, потому что я бросалась в глаза так же, как папамобиль.

– Пожалуйста, вразумите людей, – обратился ко мне элегантный мужчина в костюме, – и скажите им, чтобы они расходились, пока не поздно!

Я была до смерти напугана. В его глазах было что-то злобное. Какая-то демоническая безжалостность. Любой бы его послушался.

– Люди… – Мой голос дрожал, но я продолжила: – На что вы смотрите? Вы что, не видели бабульки в тапочках?

Большинство молчали. Кто-то засмеялся.

– Я предупреждаю вас! Это серьезно! – взволнованно произнес элегантный мужчина в костюме.

– Люди…

– Пожалуйста, разойдитесь! Это нарушение закона!

– Пожалуйста, не перебивайте меня! Я стараюсь! Думаете, это так просто?!

– Вы несете ответственность за этих людей.

– Люди… Этот элегантный мужчина в костюме нас всех одного за другим арестует!

Толпа взорвалась.

– Браво!

– Так и есть!

– Арестовывай!

– Давай, арестовывай всех!

– Хорошо! Очень хорошо!

– Законы только для богатых!

Элегантный мужчина в костюме взмок. Атмосфера настолько накалилась, что он оставил попытки взять ситуацию под контроль. Я чувствовала, что подвела его и что, возможно, он мне этого не простит. Шум усилился. Люди страшно толкались. Меня приперли к стене. Последнее, что я видела, – это как полицейские опустили старушку и отступили.

Элегантный мужчина в костюме с яростью крикнул мне:

– Мы еще увидимся! Я обещаю! Можете быть уверены! Вы еще очень сильно пожалеете об этом!

Я с горечью подумала, что он прав и что его слова сбудутся.

Было так душно, что можно было потерять сознание. Люди ликовали, кричали и аплодировали, но постепенно все стихло. Кто-то ударил меня локтем по затылку, но извинился. Потянуло свежим воздухом.

Собравшиеся принялись обсуждать произошедшее. Они улыбались. Благодарили друг друга. Меня тоже.

– Вы были очень мужественны, – сказала невысокая женщина. – Они бы выбросили ее на улицу.

Старушка вернулась домой. Кто-то ей помог, потому что идти она не могла. Так сильно дрожала, что фотографии постоянно выпадали из ее рук. Часть собравшихся вошла в квартиру вместе с ней. Я пошла к себе. Люди попрощались со мной так, как будто мы были знакомы.

Никто не помог мне подняться по лестнице, как несколько минут назад. Мои ноги дрожали от усталости и эмоций. Мои каблуки стучали по каменной лестнице, как у тощего чечеточника из черно-белого довоенного кино.