Под влияние Сталина подпадали все, кто вступал с ним в тесное общение. И Молотов не был исключением. Несомненно, что Сталин был «старшим товарищем» и Молотов был предан диктатору абсолютно – но эта верность была рождена верой, а не страхом. Молотов не утратил независимости суждений. «Я не тот человек, который Сталину в рот заглядывал, я спорил с ним, говорил ему правду! – рассказывал он Чуеву. – Поэтому, я считаю, меня Сталин и ценил, что я имел как-то мнение, имел понимание в вопросах. Ну, он не всегда со мной соглашался, но я должен сказать, что немало и соглашался. Иначе бы 30 лет мы бы не работали вместе».
Заместитель Верховного главнокомандующего маршал Георгий Жуков имел возможность близко наблюдать за общением Молотова и Сталина и вспоминал так: «Молотов не только был сам человеком волевым и упрямым, которого трудно было сдвинуть с места, если уж он занял какую-нибудь позицию. По моим наблюдениям, вдобавок к этому он в то время обладал серьезным влиянием на Сталина, в особенности в вопросах внешней политики»19. Несмотря на то что Сталин всегда умел настоять на своем и Молотов сдавал позиции, когда становилось очевидно, что диктатор решение принял, в области внешней политики можно найти массу примеров политических разногласий вождя и наркома.
А самый трагичный спор Молотов вел со Сталиным на личную тему: о собственной жене. В 1949 г. Полину Жемчужину арестовали из-за связей с Еврейским антифашистским комитетом, члены которого обвинялись в еврейском национализме, – для Сталина, с подозрением относившегося к любой политической идеологии, способной поставить под вопрос коммунизм и его личную власть, это был смертный грех, – а также в сионистских симпатиях к недавно созданному государству Израиль. Накануне ареста ее, разумеется, исключили из Коммунистической партии. Надо отметить: когда этот вопрос обсуждался в Политбюро в декабре 1948 г., Молотов во время голосования об исключении Полины из партии воздержался. Никто из ближайшего сталинского окружения никогда не мог бы позволить себе подобное.
И это был уже не первый раз, когда Молотов взбунтовался. У товарища Жемчужиной уже возникали неприятности. Десять лет назад, когда она возглавляла Наркомат рыбной промышленности, ее обвинили в том, что она якобы давала приют вражеским шпионам. Полину сняли с должности и вывели из состава кандидатов в партийный ЦК. Когда в Политбюро обсуждался вопрос о ней, Молотов воздержался, и в результате этого с Полиной ничего плохого не случилось.
Но десять лет спустя Сталин полностью подмял под себя партийное руководство, и теперь даже малейшие возражения против его власти не допускались. Молотова заставили отречься от жены, и 20 января 1949 г. он написал Сталину: «При голосовании в ЦК предложения об исключении из партии П.С. Жемчужиной я воздержался, что признаю политически ошибочным. Заявляю, что, продумав этот вопрос, я голосую за это решение ЦК, которое отвечает интересам партии и государства и учит правильному пониманию коммунистической партийности. Кроме того, признаю тяжелую вину, что вовремя не удержал Жемчужину, близкого мне человека, от ложных шагов и связей с антисоветскими еврейскими националистами»20.
В тот же день покаянное письмо Молотова передали остальным руководителям, и через шесть дней Жемчужину арестовали. До конца года ее допрашивали в тюрьме, а затем выслали в Казахстан на пять лет. Молотова вынудили развестись с ней, и воссоединиться супругам удалось только после смерти Сталина21.
Много лет спустя один из ведущих коммунистов Израиля спросил у Молотова: почему тот допустил арест собственной жены. Тот ответил: «Потому что я – член Политбюро и обязан подчиняться партийной дисциплине». В беседе с Чуевым Молотов предполагает: «Тут могли быть и антиеврейские настроения. Перегиб. И на этом ловко сыграли». Жемчужина не винила Сталина за свою судьбу и ни разу не сказала о нем ни одного плохого слова. В 1960-е гг. она сказала дочери Сталина Светлане: «Твой отец был гений. Он ликвидировал “Пятую колонну” в нашей стране, и, когда началась война, партия и народ были едины»22.