– Вы бы сыграли еще в фильме подобного рода?
– Нет. Я, наверное, вообще откажусь от любых съемок. Не хочется предавать себя и партнеров, делать что-то недостойное тех персонажей, которые уже сыграны. Не хочется падать. Всеми предыдущими ролями планка поднята слишком высоко. Но куда важнее другое. Пришло новое поколение. У них, молодых, вкус изменился. У меня же пустота одна на душе от этих реклам. Они не мне адресованы.
– Ходят упорные слухи, что «Семнадцать мгновений» будет колоризован – расцвечен.
– Категорически не приемлю этого глупого ребячества. По мне, так все фильмы о минувшей войне должны быть черно-белыми, так как она глубоко трагична. Пусть Голливуд упивается своей клюквой. Нам, заплатившим за Победу столь огромную цену, этого делать не пристало.
– С молодости я занимаюсь изучением устного народного творчества – анекдотов. Поэтому смею утверждать, что Штирлицу тут принадлежит почетная «бронза». Вперед себя он пропустил только чукчей и евреев, но с Василием Ивановичем спорадически тягается. Как вы относитесь к анекдотам о своем персонаже и о себе в том числе?
– Признаться, подобное ранжирование для меня несколько необычно. А отношусь терпимо. Хотя, если честно, удовольствия мало испытываю, слушая одни и те же анекдоты по многу раз. Поневоле взял на вооружение методику Юрия Никулина. Когда спрашивают: «Вы слышали о себе вот такой анекдот?» – отвечаю: «От вас – впервые слышу».
– Говорят, что болгарская ясновидящая Ванга пеняла вам: «Ты почему не купил будильник, как просил тебя Юрий Гагарин?»
– Правда здесь лишь в том, что с группой болгарских коллег по кинематографу я действительно ездил в Петрич. Места там удивительно красивые на стыке трех границ: Болгарии, Греции и Македонии. А дальше – сплошное вранье. Ни о чем я ясновидящую не спрашивал, и мне она ничего не говорила. К тому же с Гагариным я был знаком шапочно. Мы даже обращались друг к другу на «вы».
На этом, к величайшему моему огорчению, наша беседа и закончилась. В кабинет Гусмана вошла дочь Тихонова Анна. Они о чем-то пошептались. Артист извинился и сказал, что как-нибудь в другой раз договорим.
Другого раза, увы, не случилось. Поэтому, наверное, я лишь вскользь в одной из своих книжек упомянул об этой встрече с артистом Тихоновым. Почему-то мне всегда казалось, что если бы нас тогда не прервали, то я бы еще на многие откровения сумел-таки раскрутить Вячеслава Васильевича.
А вот сейчас, взявшись писать о нем книгу, сколько возможно пристально изучив жизненную стезю и творческую биографию выдающегося актера двадцатого века, понимаю, что ничего я не добился бы ни тогда, ни позже. Попробую объяснить, почему так.
Тихонов служил своим искусством Отечеству и народу не на страх, не из корыстных побуждений, а, как и подобает глубоко порядочному человеку, на совесть. В отличие от некоторых коллег по цеху, он никогда не держал фиги в кармане по отношению к общественному строю и властям предержащим. Поэтому так называемую перестройку встретил не просто настороженно, а почти враждебно, не принял ее всеми фибрами своей глубокой души. Идеалы, в которые он верил по-настоящему, а не показушно, оказались растоптанными.