Сегодня православие упорно, настойчиво и небезуспешно ищет компромиссы с искусством, справедливо полагая, что оно, разумеется, в лучших своих проявлениях, способно помочь человеку в поисках Бога, в осмыслении своих грехов и в конечном итоге — его приходу в храм. В «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви», принятых в 2000 году, сказано, что «светская культура способна быть носителем благости». Там же утверждается: «Когда художник руководствуется благочестивым намерением и сохраняет верность Господу, то может проповедовать о Христе в любом творческом стиле. Если творчество способствует нравственному и духовному преображению личности. Церковь благословляет ее».
Но когда культура противопоставляет себя Богу, становится антирелигиозной или античеловеческой, превращается в антикультуру, то Церковь, естественно, всячески противостоит ей. Другими словами, кино, театр, музыка — дело изначально опасное своей непредсказуемостью для актерской души. Однако если в основе такой работы лежит идея служения, в ней присутствует высочайшее требование к себе как к христианину и к художнику, то такая работа угодна Богу. Вообще искусство — мощное оружие, которое может быть употреблено как во зло, так и во благо. Главное, чтобы оно не вредило духовной жизни человека, облагораживало его душу. Такое искусство Церковь всегда благословит.
Именно таким искусством всю жизнь занимался великий русский актер Вячеслав Васильевич Тихонов. Член КПСС с 1976 года, он не ходил в храмы, никогда не был замечен осеняющим себя крестным знамением, вообще никогда не высказывался на темы религии и веры, однако трудился на своей ниве как истинный христианин. Далеко ведь не случайно Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл в телеграмме с соболезнованиями родным и близким народного артиста СССР Тихонова написал: «Известие о кончине Вячеслава Васильевича было воспринято мною со скорбью. Образы его героев, которые так полюбились нашему народу, всегда отличались мужественностью и человеколюбием, честностью и искренностью. Всю свою жизнь Вячеслав Васильевич верно служил искусству, стойко перенося выпадавшие на его долю испытания. Он явил для новых поколений пример стойкости и достойно прожитой жизни. Призываю всех родных и близких почившего не скорбеть без меры, но молиться о его бессмертной душе, веруя в милость Божию. Вместе с вами возношу и я свои молитвы о упокоении души раба Божия Вячеслава в небесных обителях».
Вот почему, окидывая сейчас мысленным взором биографию и творческий путь моего героя, которыми собираюсь поделиться с читателями, я прихожу к твердому убеждению: актером Тихонов стал исключительно по велению неких высших сил. Откуда у меня такая смелая, если не дерзкая уверенность?
Рискну начать ответ с того, что за долгую жизнь благодаря профессии журналиста мне посчастливилось так или иначе общаться с несколькими сотнями представителей отечественной культуры. Добрая половина из них — советские и русские актеры. Подавляющее большинство, если не поголовно все наши отечественные великие артисты, кто с ранней молодости, а кто еще в детстве и отрочестве уже определенно знали или хотя бы ощущали свою артистическую избранность. Это настолько общая, универсальная их биографическая характеристика, что я даже намереваюсь специально посвятить ей отдельное исследование под условным заглавием «Игрой окрыленные с детства», рассказать о том, как детские мечты разных творцов превращались в действительность.
Как совсем крошечная Люся Гурченко ходила к немецкой части и пела там песни. Причем на немецком языке. Поскольку в кинотеатрах тогда крутились немецкие фильмы, песни из них Люся выучила на слух, не вдаваясь в смысл. Солдаты, скучавшие по дому, были в восторге! Заработанного хватало на прокорм и Люсе, и матери. Так они и прожили почти два года оккупации.
Другая Люся — Зыкина — с двенадцати лет стояла за станком на заводе имени С. Орджоникидзе. После изнурительного трудового дня она бежала в госпиталь и пела для раненых солдат.
«Мамка уходила в поле работать, — это уже воспоминания Валерия Золотухина, — а меня привязывала за здоровую ногу к порогу, чтобы никуда не уполз (другая нога у него усыхала. — М. З.). И я на все село песни пел! Мимо люди проходили: кто молока нальет, кто хлеба кусок даст — так я уже в четыре-пять лет актерством на пропитание зарабатывал. А ведь это было голодное послевоенное время!»