Пригляделся: а глаза у собаки желтые, морда хоть и смахивает на овчарочью, но крупнее. Моментально в животе захолодело. Все, думаю, не пишите писем – адресат выбыл. Кому я должен, всем прощаю, а игрушки мои отдайте какому-нибудь умному и послушному мальчику, которого из меня не получилось.
Короче, вроде бы и реально со смертью рядом, и в то же время будто понарошку. А все потому, что глаза у волчицы вполне осмысленные, словно она со мною разговаривает, о чем-то предупреждает.
Это и спасло. Я не двигался, угрозы из себя не излучал. Не осознанно, конечно, а от испуга и растерянности, но, оказалось, так и надо. Тихонько шаг назад, и волчица шаг. Я еще – и она еще. Потом прошла передо мною, головой покачала: «За мной не ходи!» – и в кусты…
С тех пор я к волкам с симпатией отношусь, и здесь у нас с Кабысдошиной полное единство. Защитник стад и пажитей наших, он любого матерого волка влегкую уделает. Семушинские собаки от него, невозмутимого и добродушного, убегая, через забор, что твои кенгуру, прыгают. Но вот однажды позапрошлым летом увязался он за мной на Лещиху купаться. Вперед меня речку переплыл и потерялся куда-то. Я про него не сразу и вспомнил, а вспомнив, решил в индейцев поиграть. В смысле, найду я его без окрика или как. Нашел. Речку переплыл, из камышей осторожненько выглянул и увидел: валяется Кабысдошина на песчаном пригорке, жизнью довольный, как слива в шоколаде, а по нему волчата в количестве четырех штук ползают. Если бы не собственными глазами, никогда бы не поверил. Волчица – чуть поодаль. Та самая, что меня помиловала. Головой на передние лапы опустилась, следит за мелочью, и морда у нее тоже довольная…
Незадолго до поворота на грунтовку я очередной раз навернулся. Показалось: слева блеснуло что-то, и не заметил, как колесо по осклизлому гнилому корню юзом пошло, ну, а я через руль – рыбкой.
Приложился крепко. Даже сознание потерял. На сколько, не могу сказать. Может, на полчаса, а может, на секунду. Очнулся, когда Кабысдош меня в ухо лизнул и тормошить начал.
И что-то мне в окружающем пейзаже сильно не понравилось. Не сразу я на эту тему забеспокоился. Были и поважнее дела: убедиться, что ручками-ножками шевелить могу, ребра целые и тошноты, то есть сотрясения мозгов, не наблюдается. Дорогой сестрицын подарок осмотреть на предмет, не стал ли он менее дорогим и менее транспортабельным.
И только потом я на странный звук среагировал, на его абсолютное лесному вятскому пейзажу несоответствие.
Когда среди ночи и обычный мобильник загудит, спросонья любой испугается. А если тот же мобильник, да разиков в пять громче? Да в глухом ельнике в седьмом часу вечера, да под проливным дождем?
Понятное дело, не мог я такое нарушение в первозданной природе без внимания оставить, а поскольку все одно уже навернулся, приказал Кабысдошу велик сторожить и пошел на звук. К Аннушкиному ручью.
Почему ручей Аннушкиным называется? У местных байка есть про из старорежимных времен крестьянскую девушку Аннушку, подвигнутую нехорошим барским сыном на грех, которая ночью лунною в ручье этом утопилась. Было то на самом деле или нет, не знаю. Подобных историй в разных местах вам тьму расскажут, а когда разберешься - все они фольклорные вариации из одного книжного источника времен торжества метода социалистического реализма. И еще по поводу вятской Аннушки крепко на скепсис пробивает: а как вообще в ручье утопиться можно?
К ручью я удачно вышел: сразу в глаза кинулось – оползень на противоположном берегу. Под засохшей елкой вода почву подмыла, корни перегнили давно, вот глина в ручей и плюхнулась – кусок, килограммов на четыреста.
И образовалась ниша. Как приступочка в русской печке. А в приступочке фиговина неведомая, непонятная, похожая на черное яйцо раза в два больше индюшачьего. И странный звон именно из фиговины и доносился.
Я первым делом о динозаврах подумал. Наша губерния очень, оказывается, на кости динозавров богата. Ну, я и вообразил, будто фиговина - окаменелое яйцо какого-нибудь трицератоптуса, и полез через ручей вброд без колебаний. Даром что вода в ручье ледяная.
Вылез на берег так, что, распрямившись, обнаружил искомое непосредственно в поле зрения. И понял: фиговина могла быть чем угодно, только не яйцом трицератоптуса.
Любой, у кого башня, как у нашего Ермакова, фантастикой набок сдвинута, моей якобы тупости удивится. Мол, трудно ли догадаться: артефакт! Космическими, пришельцами оставленный в назидание землянам.