Ведьма оказалась в оазисе немыслимой красоты. Шатер стоял на самом краю: за спиной пылили бледно-желтые пески под ярким лазурным небом, но впереди уже дышала живой свежестью зелень, пальмы самых разных форм бросали на землю причудливые тени, а вокруг прозрачного озера, отразившего на своей глади сразу все оттенки, распускались пестрые экзотические цветы. Прямо перед лицом пролетела, шумно трепеща крыльями, похожая на райскую птичку бабочка, развернулась, присела на голое плечо. Верона и правда не была одета в свою любимую пижаму. Вместо нее на теле изящно сидел новый комплект белья — только и он в рисунке кружева и вышивки приобрел восточный характер.
Жаркое солнце уже спустя считанные секунды начало жечь кожу точно так же, как любопытство обжигало ум, и Верона несмело шагнула под навес пальм. Свежесть воды манила приблизиться, потрогать, искупаться — и вот уже ведьма пробовала ее стопами. Стоило теплу обнять кожу, как ветер, до сих пор беззаботно шевелящий зелень и поднимающий пески в пустыне, вдруг стал сильнее. Он разом устремился к Вероне, подтолкнул в поясницу. Это ощущение было столь отчетливым, что на миг даже показалось: то не раскаленный воздух, а чьи-то незримые руки уговаривают ведьму не медлить. Но она, оглянувшись через плечо, никого не увидела.
«Терять нечего», — решила Верона, уверенная, что все вокруг — просто очень яркий, осязаемый, чувственный сон. Она смело вошла в воду и с силой оттолкнулась руками. Озеро уже в метре от пологого спуска стало значительно глубже, зато даже на середине ведьма могла достать дно носочками, погрузившись всего лишь до подбородка. Так и не нашлось в самом сердце навеянной Морфеем сказки ничего страшного, и какое-то время Верона посвятила беззаботному, самозабвенному купанию. Ныряла — и видела, как солнце вычурно переплетается с тенями под водой, а поднятый ногами песок опускается на дно искристой вуалью.
Немного утомившись, Верона пробралась вдоль берегов. В одном месте, где почва поднялась над озером крутым высоким склоном, взрезанным извилистыми корнями, ведьма нашла подводный поток — что-то вроде горячего ключа. Там она и устроилась, подставляя уставшую спину и ноги теплым волнам. Воды обволакивали тело, вились вдоль бедер, иной раз будто бы поднимались до плеч — соблазняли вытянуться и раствориться в природной магии. А солнце целовало лицо и едва приподнятую над водой грудь. Даже глаза открывать больше не хотелось. Верона и не открывала, на мгновение крепче сжимаясь всем телом от удовольствия и все глубже окунаясь во внезапную негу. Легко становилось опоясанным обычно от напряжения мышцам, а мысли казались все мягче и проще крутились в голове. Патокой растекалась по телу новое чувство. Но едва ли Верона могла это назвать расслабленностью… Нет, что-то иное, не достигнув крайней точки удовлетворения, вдруг принялось подогревать кровь. Теплые потоки между бедер не в шутку гладили самые нежные места. Или это ей казалось? Нет, точно казалось.
Вода, словно ожив, обрела напор и обняла ведьмины бедра. Призрак тепла требовал: «Раскройся», щекотно толкался в ягодицы, лизал живот и пах. Невозможно было сопротивляться тому, чего нет наяву, — да и не хотелось. Наркотической слабостью по мышцам растеклось возбуждение, чтобы в конце концов вспыхнуть внизу живота и между ног, где колдовское озеро вскипало особенно бурно, целовало и кусало кожу, забиралось под белье.
Верона распахнула веки и сжалась. Испуг пересилил приятное напряжение, заставил скрутиться в угоду страху. Она оглядывалась по сторонам, тонко ощущая чужое присутствие, — так знакомы казались мурашки на руках и спине, что Вероне чудились в тени черные глаза. Но оазис был безлюден, а вода снова невинно обтекала тело, как ей и положено. Ведьма повернулась к озеру, как вдруг — перехватило дыхание.
— Ты ведь говорила, что ты любопытная? — улыбнулся возникший из ниоткуда Шахрур — мокрый, обнаженный, дышащий жаром. Он нависал прямо под Вероной и теперь клонился еще ниже, хватаясь за спутанные пальмовые корни над ее головой. Предчувствие неотвратимой близости пекло губы ведьмы злее пустынного солнца, — но в тот самый миг, когда джинн почти смог прикоснуться, паника заволокла взгляд непроницаемым мраком и лишила рассудка.
========== Глава 6 ==========
Комментарий к Глава 6
Аудиоверсия: https://clck.ru/YtNTu
Верона проснулась. Грудная клетка так трепыхалась, словно от ночного кошмара ведьма бежала на своих ногах. Ладони неприятно взмокли. Солнце разрезало тьму, пробираясь сквозь шторы, совсем как в кошмаре, но выхватывало лучом знакомые силуэты и подсвечивало родные текстуры. Верона удивленно рассматривала свою обитель с четким ощущением, словно видела ее впервые; никак сознание не хотело переключаться, никак что-то внутри не верило случившемуся расставанию. Ведьма схватилась за голову, стискивая между пальцами растрепанные ото сна волосы.
«Ну что это такое, что это… Он совсем с ума сошел… Я же не могла… Я же… Зачем…» — метались, а на деле бежали по кругу, чувства, мысли, распадающиеся в песок времени образы. Зачем Вероне снится жаркий сон? Зачем женщина желает мужчину и может ли сама от себя утаить это желание? Ведьма верила, что нет. А еще — что черные помыслы присущи проказливым демонам.
Утро началось с ритуала очищения. После — диагностики. Верона снова и снова, будто одурманенная, выхаживала по углам комнаты с шепотом и свечой. Та не трещала. Не отвечала ведьме желанного: «Прокляли тебя». Или «заворожили», или «бес попутал». Пространство оказалось чистым. Значит, вмешательство произошло на высшем уровне.
— Это все ты, да? — Верона напала на Шахрура, когда тот вышел на кухню после утреннего душа, и дерзко пригрозила пальцем. Джинн выгнул брови в непонимании.
— Что — я?
— Сон! Ты призвал этот отвратительный сон! — ведьма сжала кулаки и так пригнулась, словно вот-вот прыгнет на нарушителя спокойствия.
— Majnun{?}[(араб.) Безумная!]! Я без понятия, что тебе снилось! — он всплеснул руками. — Да и зачем мне?
— Я не знаю! Этот песок, вода, оазис… Я никогда не была в таких местах, с чего мне живо представлять шатры и теплые потоки, а? — взвилась ведьма. — Зачем ты мучаешь меня?
— И что такого мучительного в оазисах? Вот мне — я понимаю… Понимаю: мучение просыпаться после того, как я во сне лежал на мягкой кровати в окружении каких-то книжек по ботанике и мифологии, читал зачем-то вашу Библию, отдыхал головой… А потом на меня снова залезла ты! Опять! Махала своим этим крестиком у меня перед лицом — да еще совершенно голая… Не такое я ожидал нафантазировать после порно с гаремом…
Шахрур раздосадованно хлопнул себя по лбу и тяжело упал на стул. Корча уязвленные гримасы, он сгорбился над столом и подпер голову рукой. А ведьмин взгляд забегал непонимающе от джинна к собственному запястью с татуировкой-оберегом и обратно.
— Не обижайся, хозяйка, но ты — последняя женщина, с которой я стал бы играть в такие игры. Больно ты мудреная. Да и не могу я тебе навредить! Тут еще везде твои обереги.
Ведьме хотелось выглядеть высокомерно, холодно. А получилось больно. Верона дернула плечом, фыркнула для правдоподобности и повела рукой.
— Больно надо, черный, играть с тобою в игры. У нас это, знаешь… Не в цене белой бабе под такое ложиться, — она оскалилась. Заломило нос — сощурилась, скорчилась, как лиса на гнилую тушу.
Повисла тяжелая пауза. Джинн упрямо смотрел перед собой, сжав губы.
— Скажи мне только, была в твоем сне на моем теле какая-нибудь интересная деталь?
— Ну была. Татуировка еще одна. Вот тут, — Шахрур, помрачнев, похлопал себя по левому бедру. — Вроде вашей буквы «Ж».
— Тогда это не сон, — ведьма закусила губу и отвернулась, впившись в волосы. — Проклятье. Ладно, я подумаю и разберусь.
Джинн мгновение молчал. Вероне совсем не хотелось на него смотреть, но она знала: черный взгляд ищет, мерит ее, ждет ответов. Наконец, не выдержав, Шахрур спросил:
— Слышишь, Верона. Какое — «такое»?
— Ты видел, чтобы последние женщины отвечали на вопросы? И не увидишь, — ехидно ухмыльнулась Верона через плечо и скрылась за закрытой дверью в ванной.