— Я кое-что привез тебе, — начал Том, раскрыв свой пакет и достав оттуда плюшевого мишку, которого она так любила еще ребенком.
— Спасибо, папа, — ответила она. Ей было необычайно приятно, что он помнил о ее детстве, привычках и хранил ее игрушки.
— Мне сказали, ты навещала ферму в Шотландии, — добавил он.
— Да, — подтвердила Джорджия, — я недавно написала Грэн, сообщила ей обо всем.
— А как дела с магазином?
— Неплохо.
— Это здорово. Я рад.
Разговор замялся на минуту, прежде чем всплыла «главная» тема.
— Ты еще так молода, — проговорила Бесс.
— К сожалению, эти вещи случаются и с молодыми тоже, мама, — отозвалась Джорджия. — Возможно, причина в наследственности, но думаю, в моем случае это не так.
Бесс потрясла головой.
— Моя мать умерла, когда я была совсем юной, — тихо произнесла она. — Я только знала, что у нее была какая-то женская болезнь; люди в то время не называли это раком.
Она заплакала, прижимая платок к лицу.
— Не понимаю, как это могло произойти.
Все действительно могло бы быть иначе. Она ведь знала, что неважно чувствует себя, еще до поездки к Грэн в Шотландию. Если бы она могла поговорить об этом с кем-нибудь, поделиться своими проблемами… Но отношения с матерью не располагали к откровенности. Мать всегда держала ее на расстоянии, но даже если бы она вела себя иначе, разве смогла бы защитить дочь от болезни? Разве в ее силах уберечь Джорджию от рака? Скорее всего нет.
Зато теперь она впервые в жизни открыто, не притворяясь, разговаривала с родителями. Почти недосягаемая в прошлом мечта, самое большое ее желание в молодости. Она чувствовала признательность к Кэт, вызвавшей их из Пенсильвании и сообщившей о ее положении.
— Я не могу понять, почему ты до сих пор общаешься с Кэти Андерсен. — Мать вытерла слезы и опять стала сама собой.
— Мы обе сильно изменились, — пояснила Джорджия. — У меня нет оснований не любить ее.
— Но ты ничего мне не сказала…
Джорджия смущенно опустила глаза. Странно, что ее мать не понимала: это невозможно при тех отношениях, которые между ними сложились.
— Я не хотела понапрасну вас беспокоить, если ты имеешь в виду мои отношения с Джеймсом.
— Это отец Дакоты? — неожиданно громко спросил Том.
— Да.
— Понимаю, понимаю. — Он кивнул и посмотрел на жену.
— Думаю, все очень хорошо, Джорджия, — добавила Бесс. — Столько лет прошло… Если он вернулся, значит, ты ему и правда нужна.
Дарвин знала: близится время, когда ей нужно будет признаться мужу в случившемся. Она интуитивно понимала это, глядя на Джорджию и Джеймса, прошедших тот же путь, хотя и по-своему, и прояснивших былые обиды, чтобы изжить недопонимание.
Она не виделась с Дэном семь месяцев и все еще ждала, когда он наконец приедет из Лос-Анджелеса, поскольку сама постоянно ссылалась на слишком большую занятость в связи с работой над своим исследованием. На самом же деле в своем пустом жилище и в мыслях о диссертации она просто пряталась от проблемы, которой боялась посмотреть в лицо. Она и вязать-то стала учиться ради самоуспокоения: когда она брала в руки спицы и предавалась этому необычному для нее занятию, беспокойство и страх перед будущим немного утихали.
Но время шло, и бесконечно прятаться не представлялось возможным. Когда-нибудь ей все равно пришлось бы покончить с этим. Чем больше она думала о своем замужестве, тем сильнее переживала и страдала из-за потери ребенка. Оставалась только надежда начать отношения с Дэном с чистого листа — так, словно прежде ничего и не случилось.
Она включила свой компьютер и почту, ожидая, что он тоже будет в онлайне.
Девушка Дэна. Ты тут?
Медик. Да.
Девушка Дэна. Мне надо кое-что тебе сказать.
Медик. Я скучаю.
Девушка Дэна. Нет, я серьезно, мне надо сообщить нечто важное. О ребенке.
Медик. Почти год прошел.
Девушка Дэна. Я знаю. На я поняла, что не хочу.
Медик. Что?
Девушка Дэна. Иметь ребенка. Я действительно не хочу этого. Когда я обнаружила беременность, я не знала, как все изменить.
Медик. Я сейчас позвоню тебе. Жди!
Телефон зазвонил тут же, но Дарвин не сразу сняла трубку, хотя не отвечать совсем не могла.
— Алло?
— Я не хочу пускаться в сумасшедшие подозрения, Дарвин, но ты должна сказать мне правду: ты сделала аборт?