— Можно устроить праздник в магазине, — предложила Дакота. — С конфетти и дискотекой. А я что-нибудь приготовлю.
— Отлично. — Джорджия притворилась, будто идея ей пришлась по вкусу.
— Можно отдохнуть и у меня, — добавила Анита, — там очень спокойно и тихо. А чего бы ты сама хотела, Джорджия?
Она вздохнула и ответила:
— Просто попасть домой.
— Не волнуйся. — Анита села на край постели и взяла ее за руку. — Осталось подписать кое-какие бумаги — и все, завтра мы будем ждать в машине, дорогая, не волнуйся.
Вернувшись в магазин после этого разговора, Анита еще раз посоветовалась с Дарвин и Люси. Ей хотелось, чтобы Джорджия поехала к ней в Сан-Ремо, но подруга предпочла свой дом. За ее жилищем все это время присматривала Кэт — она поставила надувную кровать в гостиной и проводила там почти все свободное время. Джеймс тоже находился в доме почти постоянно, ведь даже теперь, когда Джорджия возвращается, их помощь по-прежнему необходима.
— Нельзя же взваливать все на плечи Пери, — сказала Анита.
— Давайте я помогу, — вмешалась Кейси.
— И я, — сказала Люси, дежурившая по вечерам.
— И я, — добавила Дарвин, предпочитавшая проводить в магазине как можно больше времени и утверждавшая, будто там ей легче работать над своей диссертацией, поскольку ей нравится запах пряжи и суета вокруг.
— Вы все очень помогли нам, мы очень вам признательны. — Анита посмотрела на них и улыбнулась.
Джеймс постоянно метался между магазином, больницей, работой и Дакотой. Покидая свой офис в Ист-Сайде, он тут же ехал в магазин и оставался там до утра, засыпая на диване в гостиной, если Кэт в это время отсутствовала. Иногда он ночевал в комнате Джорджии, и тогда поднимался так рано, что Кэт никогда не заставала его утром. Отпуск он взял только на первые несколько дней после операции Джорджии, когда ей требовался полноценный уход. Он навещал ее каждый день, приносил на завтрак что-нибудь вкусное и уходил в половине двенадцатого, чтобы вернуться вечером и побыть с ней рядом допоздна.
— Я думала, ты меня бросишь, — призналась ему Джорджия однажды, и ей самой стало неловко от своих слов.
— Это ты должна была меня бросить, — ответил он. — Я до сих пор не заслуживаю твоего доверия.
Он готов был сделать что угодно, чтобы она чувствовала себя лучше, — приносил записи ее любимых песен, фотографии Дакоты, покупал книги по вязанию и журналы с новыми моделями.
— Провязать два ряда лицевыми, потом накинуть еще две петли и провязать снова… мне кажется, очень трудно…
— Совсем нет, — возразила Джорджия, внимательно слушая его, — продолжай, пожалуйста.
Вечером он возвращался в дом Джорджии и старался поддержать Дакоту, а она задавала ему уж очень много вопросов, на которые он не мог ответить прямо. По утрам он вставал и спускался к Марти заказать завтрак для дочери и женщин из клуба, дежуривших в магазине, — сандвичи и кофе. Сам он ел вместе с Анитой в больничном кафетерии, чтобы подольше побыть рядом с Джорджией. После чего спешил на работу.
Его мать Лилиан, зная, что Джорджия некоторое время после выписки не сможет заниматься приготовлением пищи и уборкой, приехала из Балтимора и решила взять на себя часть забот по дому. Она даже купила для нее кресло на колесиках.
— Ей будет тяжело переносить обычные нагрузки и много двигаться, а у нее очень напряженная работа, — пояснила Лилиан. — Мы должны позаботиться обо всем, чтобы она чувствовала себя удобно.
Время от времени Джеймс ощущал себя ужасно: видя, как много друзья и близкие стремятся сделать для Джорджии, он еще больше осознавал свою вину перед ней за прошлое.
— Я не заслужил ее любви, совсем, — как-то сказал он Аните, когда они вместе вышли из палаты Джорджии.
— Мы не всегда заслуживаем то, что получаем, — ответила она. — Иногда нас вознаграждают не по заслугам, а иногда, наоборот, мы лишаемся принадлежащего нам по праву.
Он настоял на том, чтобы пронести ее на руках по лестнице и усадить в кресло на колесиках, и после этого не отходил от нее ни на шаг. Уговорить ее смириться с этим было нелегко — Джорджия все время сопротивлялась. Но когда она оказалась дома, ее самочувствие немного улучшилось — приятно посидеть на любимом диване, посмотреть в окно на улицу, попить чаю из домашних чашек.
В доме прохладно и непривычно чисто. Джорджию поразила тишина, вдруг обрушившаяся на нее, хотя в комнате присутствовало пять человек.
— Ну как ты? — спросила Кэт, нарушив всеобщее молчание. — Не холодно? Может, принести скамеечку для ног?