— А что его с ними связывало? — осторожно поинтересовалась Саша.
— Костенко отмывал «грязные» деньги, — тихо ответила Калязина. — Очень большие деньги и на самом высоком уровне. Но и это еще не все… Не знаю, известно ли тебе, что он был «голубым». И входил в высшую касту подпольных «голубых». Там такие люди, о которых лучше и не заикаться. И они рассматривают это убийство как посягательство на свой тайный орден. А это более чем серьезно. Поэтому повторяю — не лезь.
— А про то, что к убийству может иметь отношение Чуткий, ты ничего не слышала? — спросила Александра, пропуская предостережение подруги мимо ушей.
— Нет, — сказала Алена. — Чуткого в серьезных кругах считают выскочкой. Таких, как он, сначала терпят, дают бабок наскирдовать, а потом подминают под себя. Он, скорее всего, к убийству Костенко не причастен… А теперь пойдем бабу лепить.
…Снежная баба получилась у телеведущих просто замечательная! С морковкой вместо носа и огромной кастрюлей «Цептер» вместо шляпы — кухонной посудой других фирм в доме Калязиных не пользовались.
— А не украдут кастрюлю? — спросила раскрасневшаяся Саша, любуясь творением своих и Алениных рук.
— Это с охраняемой-то территории? — засмеялась Алена. — Ты же знаешь, у нас тут настоящий коммунизм. А давай еще маленького снеговичка слепим!
— Ты думаешь, Феликс разрешит нам еще одну кастрюлю взять? — засомневалась Саша.
— Это я беру на себя! — объявила старшая подруга и с решительным видом направилась в дом.
Снеговичок, ростом раза в три меньше бабы, тоже вышел на славу, и Алена лично водрузила на его голову ослепительно сверкающую на солнце кастрюлю.
— Между прочим, мы с тобой весь снег извели, — засмеялась она. Действительно, вокруг дома снова вовсю зеленела коротко подстриженная газонная травка. — Наследник уже скоро проснется. — Калязина озабоченно взглянула на часы. — Наверное, обалдеет от счастья.
— Как жаль, что я этого не увижу, — вздохнула Александра, вспомнив, что ее ждет монтажка.
— Я все на камеру сниму, — пообещала Алена. — И пришлю тебе на студию по электронной почте.
Выезжая за ограду территории поселка, Саша еще улыбалась, предвкушая радость Наследника. Но потом ее мысли вернулись к разговору с Аленой по поводу убийства, и девушка резко нахмурилась. Машин в этот час на Приморском шоссе было много, и Саша решила не сворачивать на Ушаковский мост, а проехать через Кантемировский прямо на улицу Павлова, где обитал родной канал «Невские берега».
Действительно, так получилось быстрее, и Сашино настроение снова улучшилось, прежде чем она заметила на набережной знакомую женскую фигуру, возившуюся с замком новенькой «шкоды» цвета навозной мухи.
«Нет, только не это! — мысленно взмолилась девушка. — Только бы она оказалась здесь случайно, по каким-нибудь своим делам, не имеющим отношения к каналу! Может быть, рядом живут ее родственники или знакомые… Да и вообще, кого она надеется застать в студии вечером в воскресенье?»
Кого-кого… Саша вздохнула. Каждая собака знает, что вечером в воскресенье в студии можно застать ее, Александру Барсукову, и ушлая Сивка-Бурка без труда выудила у кого-то эту информацию.
В подтверждение Сашиных мыслей Северина Анатольевна Бурковская заперла наконец свою машину и пешком направилась прямехонько на улицу Павлова. «У нее наверное электронный замок сломался», — сочувственно подумала телеведущая. Но при мысли о том, что сейчас придется беседовать с Бурковской, сочувствие как рукой сняло. «Если я сейчас пережду полчаса, то сэкономлю гораздо больше времени, — решила девушка. — А за полчаса Северина узнает, что меня на работе нет, и уберется восвояси».
Она стала крутить головой, выбирая место для временной стоянки, и только присмотрела его, как вдруг боковым зрением заметила, что из-за мостовой опоры по направлению к улице Павлова с явным превышением скорости мчится заляпанная грязью «шестерка».
«Водитель, наверное, пьян»… — успела подумать Саша. А дальше все было как в замедленной съемке, и в сознании девушки отпечатались малейшие нюансы происходящего.
Перескочив низкий поребрик, «шестерка» вылетела прямо на тротуар, по которому неторопливой походкой вышагивала Сивка-Бурка. Женщина медленно — очень медленно! — стала оборачиваться. «Все, конец, нельзя на это смотреть», — возвестил Сашин внутренний голос. «Номер!» — возразил ему другой голос.