– Договорились, – улыбнулся генерал.
Старик тяжело встал, зашагал к выходу. У дверей он обернулся.
– Только честно. «Ликвидатор» еще жив?
Генерал засмеялся:
– Старый черт, все ведь знаешь!
– Я так и думал. Ты был мой лучший ученик, – кивнул старик. – В Минске я все сделаю как надо. А ты делай все на своем месте. Мало нас осталось, генерал, очень мало. Может, это наш последний шанс. Придут другие – новые, молодые – и решат, что все правильно, все так и должно быть.
– Не придут, – убежденно сказал генерал, – не успеют.
– Дай-то Бог. Только сплю я плохо, генерал, в последние ночи. Очень плохо. Все думаю, может, и я виноват в том, что произошло. Или мы все виноваты. Чего-то мы не доглядели, чего-то не поняли. Теперь нужно исправлять. Прощай.
Когда за ушедшим закрылась дверь, генерал повернулся к селектору, нажал кнопку.
– Викентий Александрович, это я. Проследите, чтобы в лаборатории никого не было, когда к вам зайдет полковник Рокотов. Да, сам. Специальное задание. Можете выдать любые препараты под мою ответственность. Спасибо.
Он положил трубку. Голова продолжала нестерпимо болеть.
ГЛАВА 3
Выходные дни он любил проводить дома. В эти дни он отключал телефон, оставаясь наконец наедине со своими книгами. Это была его страсть, его безумие, которое доставляло ему такое удовольствие. Его близкий друг однажды неодобрительно пробурчал:
– Ты не можешь пройти мимо книжного магазина, как алкоголик – мимо бутылки. Я тоже люблю книги, но до такой степени…
Эта превосходная степень в полной мере реализовывалась только в выходные дни, когда из журнала, где он работал, никто не звонил, вернее, не мог позвонить. И тишина была наградой за его труды. Но в это утро звонок в дверь раздался уже в половине одиннадцатого. Он нахмурился. Дронго не любил неожиданных визитеров, тем более заявлявшихся рано утром в воскресенье.
Посмотрев в «глазок», он огорчился еще больше. Перед дверью стоял откормленный молодец лет двадцати пяти – тридцати, видимо, бывший спортсмен, так как его нос был очень профессионально сломан. Конечно, он был не профессионал – это чувствовалось с первого взгляда. Дронго открыл дверь.
– Доброе утро, – глухо проговорил незнакомец с чуть заметным акцентом.
– Доброе утро. Вы, кажется, ошиблись адресом, – весело ответил Дронго.
– Не ошибся, – возразил незнакомец, – это квартира сорок один?
– Да. Но кто вам нужен?
– Вы. – Этот нахал назвал его имя и фамилию. Неприятности только начинались. Но этот акцент, он явно не местный.
– Что вам нужно? – еще раз спросил хозяин дома.
– К вам гости, – сказал незнакомец.
– До свидания, – сухо проговорил Дронго, – я не жду никаких гостей. Придете ко мне завтра в редакцию.
Дронго попытался закрыть дверь, но парень подставил ногу, нагло улыбаясь. «Напрасно он так улыбнулся», – подумал Дронго. Рывком дернув дверь и чуть сбив равновесие этого спортсмена, он нанес сильный короткий удар ему в грудь. Не ожидавший такого нападения, парень охнул и полетел вниз по лестнице.
Завершения этой сцены Дронго уже не увидел. Он просто закрыл дверь. Минут пять была тишина. На всякий случай он проверил оружие – газовый пистолет «вальтер», лежавший на одной из книжных полок. Боевое оружие он дома не хранил.
В дверь снова позвонили. Осторожно посмотрев в «глазок», он увидел пожилого, лет шестидесяти, мужчину с запоминающейся аристократической внешностью. Такому можно было поверить. Он открыл дверь.
– Доброе утро. – Этот тоже говорил с акцентом, только еще более сильным.
«Грузинский акцент», – наконец понял Дронго.
– Доброе утро, – улыбнулся Дронго. – Этот молодой человек пришел с вами?
– Простите его, – показал назад респектабельный незнакомец, – он еще молодой, кровь играет. Я прошу у вас прощения.
Молодой зло сопел носом, но молчал. Подавленно молчал. Внизу на лестничной клетке Дронго разглядел еще двоих. Становилось интересно.
– Будем считать инцидент исчерпанным, – согласился хозяин дома. – Что вам угодно?
– Я хотел бы с вами поговорить, – очень серьезно сказал пожилой незнакомец.
– И для этого вы привели целую компанию плохо воспитанных молодых людей, – усмехнулся Дронго. – Заходите в дом. Только вы один. Остальные могут подождать на лестничной клетке.
– Конечно, – согласился этот странный гость, громко сказав что-то на грузинском. Ребята покорно закивали в ответ.
– Проходите в комнату, – сказал Дронго, тщательно закрывая дверь. – Извините за беспорядок. Я не думал, что у меня будут такие гости. Я вообще не жду гостей в выходные дни.
– Я знаю, – серьезно ответил гость, проходя по коридору, заставленному книжными полками.
– Что-нибудь будете пить? – спросил его Дронго, когда они уселись наконец в кресла.
– Ничего, – покачал головой гость, – у меня к вам очень серьезное дело.
– Слушаю вас. Но сначала представьтесь.
– Меня зовут Давид, – сказал незнакомец. – Давид Гогия.
– Очень приятно. Как меня зовут, вы уже знаете.
– Я знаю. Я даже знаю вашу кличку – Дронго.
Ах, как здорово, восхитился Дронго. Кажется, в российской разведке уже продают агентов пачками, за любую подходящую сумму. Он почувствовал невольное уважение к незнакомцу; узнать его адрес и кличку было делом нелегким даже для ЦРУ или МОССАДа, а тут просто сидел пожилой грузин, так спокойно произносивший все его имена.
– Я не совсем понял, о чем вы говорите, – тем не менее сухо ответил он.
– Не нужно, – махнул рукой Давид, – я пришел не для того, чтобы вас разоблачать. Я пришел за помощью.
Это уже спектакль, раздраженно подумал Дронго. Или где-то в разведке решили таким образом на него воздействовать? Может, это новый трюк психоаналитиков?
– Я не врач. Какую помощь я могу вам оказать? – осторожно спросил он.
– Мне все известно, дорогой. Прости, я буду говорить на «ты», ведь я старше тебя на двадцать лет. Чтобы узнать твое имя, я дал миллион. Миллион долларов заплатил я, чтобы мне назвали самого лучшего, самого опытного, самого толкового специалиста.
«Как просто! – немного разочарованно подумал Дронго. – Заплати деньги – и тебе назовут любое имя, любого агента. Для чего тогда в мире такие мощные разведцентры? Все решает в конечном итоге миллион долларов. И больше ничего не нужно».
– Понимаю, дорогой, – сказал Давид, – ты думаешь, что я могу тебя выдать. Ради Бога, успокойся. Люди, сообщившие мне твое имя, меня строго предупредили. Если сегодня мы не договоримся, я уйду и больше никогда не вспомню твоего адреса и твоего имени. Но, ради всего святого, давай лучше договоримся.
– Ничего не понимаю. О чем мы должны договариваться? Вы пришли ко мне утром в воскресенье, сначала пытались сломать мою дверь, потом назвали какую-то птицу и теперь говорите, что мы должны договориться.
– Не надо смеяться, – поднял руку Давид, – у меня горе, дорогой. Большое горе. Я потерял своего единственного сына.
– У нас в городе?
– Я не знаю где. Но потерял. Скорее всего в Москве. Он полетел туда на встречу, и больше о нем никто не слышал. Я послал за ним двадцать человек. Они перевернули весь город, но моего Реваза не нашли. Не нашли.
Только теперь Дронго заметил эти мешки под глазами, красные воспаленные веки и дрожащие руки. Старик не играл, у него действительно было огромное горе.
Он принес воды из кухни, протянул стакан гостю.
– Выпейте и успокойтесь. Почему вы считаете, что я могу вам помочь?
– Я обращался везде. В милицию, в полицию, в частные бюро. Я просил помощи в разведке и контрразведке. Никто не смог найти моего Реваза. Но один человек сказал мне – есть такой специалист. Он найдет твоего сына из-под земли. От него невозможно что-нибудь спрятать. Он найдет Реваза, если… если… если не живым, то мертвым, – наконец выговорил Давид, и глаза его заблестели, – и назовет имя убийцы. Больше мне ничего не надо.