— Э-э, погодь, мурка! — руки Горыныча на её бёдрах. Держит добычу крепко — хрен сбежит. — Откуда веник?
Тамара косится на меня. Я гну бровь — безмолвно прошу её молчать в тряпочку о том, кто букет подарил. Сдаст — и Горыныч мне кровь свернёт. Ревнивый волчара.
— Тебе какая разница? — огрызается девочка. — Подарили.
— Ты это… нравишься мне. Может, сходим?.. — мнётся Игорёха. — В ресторан.
— В ресторан? Прости хоспади, — Тамара кривится. — Проспись иди, пьянь.
— Я трезвый! — возмущается. — Пять капель для храбрости принял.
— Я чую, ага, — фыркает. — Пусти, — освобождается от хватки оскорблённого героя-любовника, слазит с капота и быстро идёт к подъезду.
Хлопнув Игоря по плечу, я хочу сказать ему пару ободряющих слов, но замечаю маленькую дамскую сумочку, которая одиноко лежит у колеса нашей машины. Тамарина.
— Сумку потеряла, — поднимаю её.
— Дай сюда, — Игорь тянет руку, — я пойду отдам, — он снова рвётся в бой. Нашёл повод.
— Лучше я, — обрываю бреющий полёт слегка нетрезвого Горыныча.
— С хера ли ты? — щурится недобро.
— Чтобы ты по очкам в минус не ушёл, — открываю дверь машины и кивком предлагаю ему отдохнуть. — Объясню докторше, что ты ничего плохого не хотел, извинюсь.
— Я сам могу извиниться, — не теряет надежду.
— Можешь, — соглашаюсь, не раздумывая, — и извинишься. Только перед этим побреешься, пиджак с карманами наденешь и одеколоном себя польёшь. Понял? — нажимом на плечо отправляю Казанову в салон.
— Понял… — с обидой отзывается он.
Вот и хорошо.
Я иду в подъезд — возвращать Тамаре сумку, а Игорю шанс на свидание.
Глава 4
Быстро поднимаюсь по лестнице. Меня до сих пор трясёт… Напугали, черти хвостатые!
После работы Светка заманила меня к себе на чай с пирогами. Конечно, я понимала, что «пироги» — не что иное как допрос насчёт Лихого и уговоры по поводу гадания. Но всё равно согласилась. Всяко лучше, чем провести «волшебный» вечер с бабой Нюрой. Засиделись мы со Светой — я опоздала на автобус, пришлось ехать с пересадками, а потом ещё топать по темноте через пустырь. То ещё приключение. Оказавшись во дворе, я наивно решила, что всё плохое позади, но ошиблась.
Ну, ничего-ничего, Горынычу от меня досталось. Рожу наглую ему поцарапала шипами роз. Нравлюсь ему я, ага. В ресторан с ним сходить… Обрыбится. Лихому тоже надо бы мордаху поправить. Жаль, не добралась.
Понятия не имею, что оборотням от меня было нужно, но, кажется, знаю, откуда у них мой адрес. Сначала Миша слил Лихому, где я работаю, а потом ещё и где живу. Устрою ему кузькину мать при случае.
Тихо ругая друга, поднимаюсь на свой этаж и стою у двери. Чего-то не хватает… Сумки моей нет! В ней кошелёк с последними копейками, паспорт, ключи от квартиры. Холодная паника вертится в груди, я судорожно соображаю, где могла потерять сумочку. В автобусах? Нет, я с остановки по пустырю шла, она у меня на плече была. Наверное, обронила во дворе, когда Горыныча розами била. Вот, блин!
Возвращаться на улицу не хочется. Девятка цвета мокрого асфальта всё ещё стоит у подъезда — в окно вижу. Ещё вижу раздербаненные розы на асфальте, а сумку не вижу…
— Тамар, ты потеряла, — голос Лихого заставляет вздрогнуть.
Оборачиваюсь — на лестнице стоит. Смотрит, глазищами сверкает, в руке моя сумка. Нашлась пропажа — это хорошо. А вот оборотень — плохо.
— Спасибо, — спускаюсь на несколько ступенек, забираю у него сумку и бегу к двери — скорее открывать.
— Хотел за Игоря извиниться.
— За кого? — вылавливаю ключи из сумки и замираю.
— Горыныч — Игорь, — объясняет зверь. — Перебрал он с романтикой.
— Ясно. Извиняю, — бросаю без особого энтузиазма и открываю дверь. — Не надо больше приезжать сюда, — захожу домой. — И на работу ко мне не надо…
Договорить я не успеваю — Лихой оказывается у порога, держит дверь, чтобы я не закрыла.
— Меня Лёха зовут, — от его хищного оскала мне сильно не по себе. — В гости не пригласишь?
— Вроде Альфа должен быть умным, а ты тупой, как валенок, — отпихиваю наглеца. — Я же сказала, что не хочу видеть ни тебя, ни твоего братана.
Понимания от зверя ждать не приходится — он вламывается в хату как к себе домой.
— С ума сошёл?! — шиплю. — Проваливай давай!
Прихожая квартиры — поле неравного боя. Вытолкать в подъезд оборотня у меня не выходит, а вот шум получается.
— Это ещё кто?! — из зала высовывается баб Нюра в ночнушке.
Она с раздражением цокает, глядя на меня. Что со мной не так? Во взгляде бабки явное осуждение. Опускаю глаза и понимаю, куда она пялится — у меня пуговицы на блузки расстегнулись. Зашибись! Я в тёмном коридоре полуголая с мужиком. Да она меня за такое выселит без возврата средств! Быстро застёгиваю пуговицы.