— Для этого.
— Тогда у меня плохая новость, — достаю из кармана юбки пулю. — Я её из твоего оборотня вытащила. Пуля сделана из сплава, в котором есть серебро, а перед тем как зарядить в ствол, её натёрли чистотелом. Серебро плюс чистотел равно смерть оборотня.
Я это без всяких анализов определила. Внучка ведьмы такие вещи чует на раз-два.
А у Миши на лице глубокий мыслительный процесс. Переваривает, что я сказала.
— Ничего не понял, — признаётся. — Пацан-то жив.
— Потому что крепкий, как Альфа. Или Бета? — гну бровь, прекрасно понимая, что Миша в курсе.
— Альфа он, — нехотя подтверждает мою догадку и щёлкает пальцами, отправляя бычок на асфальт.
— Есть много способов убить оборотня. Даже Альфу или Бету. Тот, кто стрелял в Лихого, отлично разбирается в тонкостях. И, боюсь, если будет ещё одна попытка хлопнуть твоих волчат, то…
— Я понял, — обрывает меня друг. Достаёт из кармана брюк «котлетку» купюр, протягивает мне. — Возьми. За работу.
— Миш…
— Бери деньги и иди домой, Тома, — в его голосе металл.
Понятно, что обладая такой информацией, Иваныч не станет ждать, пока враги порешают, что делать с его волками. Бить он и его пацаны будут на опережение, то есть сейчас.
— Береги себя, — тянусь к другу и крепко его обнимаю.
— Всё-всё, — Миша хлопает меня по спине, — хватит. Иди.
Стою у подъезда, смотрю, как уезжает чёрный «Мерин». Сколько раз я говорила Мише «до свидания» и не знала, увижу ли его живым? Не один и не два, и даже не десять…
Вечер, сумерки, почти лето. Май нынче жаркий и неспокойный. Со всех сторон. В стране, городе, дома, на работе — бардак везде. Пару лет назад я открещивалась от идеи связываться с бандитами, как от чёрта. А теперь чиню их при случае. Могла бы иначе зарабатывать — я шью неплохо. Только не помогать Мише не могла.
Зато теперь, когда Иваныч решил отойти от дел бандитских, забрезжила надежда на лучшее. Хотя честный бизнес в наше время — это почти космическая фантастика. Или?.. Не буду загадывать и буду верить, что всё у него получится. Я ведь рядом.
Вздохнув, тащусь в подъезд. В подъезде пахнет палёнкой и плесенью. Всё, как всегда.
Всё, да не всё… Дома, в прихожей стоит чемодан. Мой.
— Пришла, шлында, — ворчит баба Нюра, хозяйка квартиры, где я снимаю комнату. — Шляется по ночам невесть где, заразу в дом таскает.
Шаркая тапками, сжимая в морщинистых руках трёхлитровую банку с водой, она идёт в зал — её обитель.
Разуваюсь и заглядываю к ней. Старуха двигает к телевизору табуретку, накрывает её кружевной салфеткой, а сверху ставит банку. С вечера к утреннему телесеансу Чумака готовится.
— Баб Нюр, почему мой чемодан в коридоре стоит? — спрашиваю вежливо, хотя хочется назвать её собакой женского пола.
— За комнату не платишь — значит, съезжаешь. Я предупреждала.
— Ещё два дня до оплаты, если что, — скрещиваю руки на груди.
— Так у тебя денег нет. Сама говорила — зарплату не дают.
И что? Я же в прошлом месяце заплатила. Логика у бабы Нюры железная, конечно.
— Есть деньги, — расстёгиваю сумочку и опрометчиво достаю «котлетку», которую мне дал Миша.
Бабка вгрызается алчным взглядом в купюры. М-да, маху я дала, конечно. Но думать об этом поздно. Отсчитываю сколько положено и кладу деньги на комод.
— Я вам денежки принёс за квартиру за май, — хлопаю ладошкой по лакированной поверхности.
Баб Нюра слюнявит палец, пересчитывает:
— Мало.
— Чего это? — у меня брови ползут вверх.
— Инфляция, — старуха светит зубными протезами — улыбается. — И вообще, давай, за три месяца вперёд.
— Харя не треснет?! — не выдерживаю. — Прости хоспади…
— Не хошь — как хошь, — бабка кривится. — Чемодан уже собратый.
Деваться мне конкретно некуда. Родни в городе нет, а единственный друг — Миша — хоть и не прогонит, но тоже не вариант. У Иваныча вечно бабы в хате и братва наездами. Теперь вон ещё и стреляют прямо в подъезде. И вообще в этом районе всё как надо — ветлаборатория под боком, больница, где я затариваюсь по блату медикаментами для калымов. Можно, конечно, плюнуть — послать эту суку к едрене фене и уехать к бабуле моей в деревню жить. Но там сейчас такое болото, что даже самый трезвый язвенник забухает.
«Хошь не хошь», а придётся пойти на условия шантажистки. Отдаю бабе Нюре почти всё, что сегодня заработала, и с грустью смотрю на остатки денег — не разгуляешься, и это ещё мягко сказано.
Два дня спустя.
В понедельник с утра пораньше меня ждёт новый сюрприз от бабы Нюры. Пока я собираюсь на работу, она трещит с подругой по телефону, и из этого разговора становится ясно, что скоро у меня появятся новые соседи. Старуха решила переехать на дачу до осени, а комнату свою сдать. Кому-нибудь.