Сижу в кухне за столом, нервно грызу бублик, запиваю горячим чаем и жду, когда она трубку положит.
— …Всё, Васильна, сериал смотреть пойду. Не хворай.
Пора.
Отодвигаю чашку, встаю и, выдохнув, иду брать крепость.
Старуха уже устроилась в кресле перед телевизором. Вот-вот сериал начнётся.
— Я тут случайно услышала, что… — мнусь на пороге зала. — Что вы собираетесь эту комнату сдать.
— Собираюсь, — баб Нюра зыркает на меня злыми выцветшими глазами. — Тебе что с того?
— Есть уже кто-то на примете? — интересуюсь аккуратно.
— Объявления по району расклею, найдётся жилец. Недорого сдам.
Угу, по району объявления она расклеит… У нас рынок под боком, а на рынке цыган вагон и маленькая тележка. Вот кому всегда угол нужен. Снимать придут двое, а по факту заселятся десять. И цыгане — это ещё не самый плохой вариант. Кроме них есть ещё алкоголики и наркоманы, которым комната недорого может оказаться по карману.
— Не боитесь, что обворуют? — давлю на её жадность.
— Я старая, да не дура, — хмыкает бабка. — Ценные вещи к Васильне снесу, а деньжата у меня и так в надёжном месте.
Зараза.
— А если новые жильцы квартиру загадят?
— Я всё одно по осени ремонт делать собралась. Пущай гадют.
Обо мне баба Нюра не печётся — это понятно. И совести у неё нет. Зато квартира двухкомнатная имеется. Недвижимость — страшная сила.
— Притон тут устроят… — бурчу, почти потеряв надежду переубедить хозяйку.
— А ты на что? — баба Нюра смотрит на меня с искренним удивлением. — Приглядывай, участковому докладывай, — вздыхает тяжело и впивается взглядом в картинку телевизора. — Всё, Тамара, иди отсюда. Не мешай картину смотреть.
Прэлесно! Не было печали называется.
Старуха погружается в сериал, а я остаюсь с головняком. Непонятно, как объяснить этой старой не мудрой женщине, что её затея может закончиться плохо.
Время поджимает — на работу пора.
Обуваясь в прихожей, замечаю на полочке у телефонного аппарата стопку бумаг в клеточку — объявления о сдаче комнаты написаны кривым старческим почерком. Даже отрывашки с номером нарезала баба Нюра. Сама не знаю зачем, но беру одно объявление и сую его в сумочку.
Надеюсь, мне в голову придёт гениальная идея.
Шагаю по влажному после ночного дождя тротуару и с грустью смотрю на обшарпанное здание ветлаборатории. Зрелище печальное, почти аварийное. Упадок ветеринарии налицо. Но в моей работе есть и плюсы — небольшой коллектив, например. На всю лабораторию я и моя напарница Светка. Начальница в другом районе города сидит и у нас набегами появляется пару раз в месяц.
Вообще-то меня тут быть не должно. Я хирург, а не лаборант. Только больницу, где я работала, год назад закрыли. Так я в ветлаборатории и оказалась. А могла бы трусами на рынке торговать… Зарплата? Остаётся верить, что всё наладится и задержки перестанут быть обычным делом.
Дверь закрыта — я первая пришла. Светик, как всегда, задерживается. Для неё это норма.
Надеваю белый халат и достаю журналы из ящика стола. Денёк сегодня будет не кипишной — в район ехать не надо. Сиди себе анализы делай…
Спустя час от начала рабочего дня в лабораторию врывается ураган-Светлана:
— Я пришла! — у неё в глазах огонь, а на плече спортивная сумка. — Тамара, что я тебе покажу! — играет бровями. — Упадёшь, не встанешь!
— Я тогда лучше посижу, — подмигиваю ей и берусь за микроскоп.
— Погоди, переоденусь.
Кошусь на спортивную сумку Светика — что в ней, даже предположить не берусь. Моя напарница тоже подрабатывает, как может. Её знакомый возит из-за границы всякую лабуду, а она покупает у него по дешёвке и перепродаёт втридорога простым смертным.
— Свет, заполнишь журнал? — спрашиваю, не отвлекаясь от изучения образца крови.
— Потом заполню, — отзывается напарница. — Смотри какой.
Она вкладывает мне в руку что-то твёрдое, по ощущениям резиновое. Отрываюсь от микроскопа и… Писька резиновая! Прости хоспади.
— Убери, — кривлюсь и бросаю искусственный член на стол Светы.
— Аккуратно! Сломаешь же, — она качает головой. — У меня таких пять штук. Тебе недорого отдам, по старой дружбе.
— Спасибо, не нужно, — поджав губы, смотрю на резиновое безобразие.
Я уже видела подобную штуку, только выглядела она… он… не так натурально. У этого дилдо даже венки, как на настоящем члене и имитация складок. А ещё он слишком большой. Воплощение женской мечты о личном жеребце в прикроватной тумбочке. Точнее, отдельной его части.