Покинуть ребенка — значит причинить ему вред. Любой развод, как бы спокойно он ни проходил, приводит к тому, что один из родителей покидает ребенка. Если отец в течение долгого времени служит в армии или если один из родителей умирает, он также покидает ребенка. В первом случае ребенок покинут по необходимости, во втором — ненамеренно и неизбежно. Но в своем подсознании (а именно там и находится его «сосуд любви») ребенок все равно считает, что его покинули.
В нашей клинике мы спрашиваем пациента, который в детстве был усыновлен: «Вы когда-нибудь интересовались, кто ваши биологические родители?». Хороший ответ: «Да» или «Иногда». Если же пациент начинает с горячностью отрицать свой интерес («Нет, никогда!»), мы настораживаемся — возможно, он не проработал проблемы, связанные с оставившими его родителями.
Отец, который постоянно отмахивается от ребенка, совершает пассивное насилие, которое довольно часто трудно вспомнить или установить. Например, папа приходит домой с работы и устраивается перед телевизором. «Не сейчас, сынок», «Нет, малыш, я слишком устал», «Может быть, попозже», «Эй, ты что, не видишь, что я смотрю новости? Не мешай», «Дети, идите играть на улицу». Впоследствии ребенок, скорее всего, не вспомнит эти постоянные отталкивающие окрики, потому что для него такое поведение нормально — это же папа.
Или мама возвращается с работы (с родительского собрания, урока тенниса, спортивных занятий) и начинает готовить ужин. «Нет», «Не мешайся под ногами», «Если тебе нечего делать, разбери грязное белье», «Нет, не надо мне помогать, ты все испортишь», «Ты слишком мал, чтобы с этим справиться, иди играй», «Не слоняйся по кухне, не мешай, когда я готовлю».
Родитель, не проявляющий своих чувств (такими часто бывают высокоинтеллектуальные люди), также не способен наполнить «сосуд любви» ребенка просто потому, что они с ребенком разговаривают на разных языках: ведь дети реагируют на спонтанном, интуитивном уровне.
Теперь поговорим о пассивном вербальном насилии. В этом случае на ребенка не кричат, не бранят, но и никогда не хвалят. Он не получает ни ободрения, ни поддержки. Одна из наших пациенток до двадцати лет жила с родителями; ее отец никогда не был с ней груб, но он ни разу за двадцать лет не назвал ее по имени.
Удивительно, как много наших пациентов признаются: «У нас в семье не было принято целовать или обнимать друг друга». При пассивном сексуальном насилии в отличие от активного между родителями и детьми не происходит сексуального контакта, но и никакого другого физического контакта тоже нет. В таких семьях не обнимают и не прижимаются друг к другу, не играют вместе в шумные игры; в них родители не обсуждают с детьми вопросов, связанных с сексом, и не готовят их к будущей сексуальной жизни.
Еще одна форма пассивного насилия заключается в отсутствии любви между родителями. Например, серьезные затруднения в половой жизни родителей, даже не проявляясь внешне, могут воздействовать на ребенка на подсознательном уровне. «Я всегда знал, что с мамой и папой что-то не так, но не знал, что именно. Это не могло на меня повлиять, я ведь не знал об этом». Нет, могло и влияло, и влияет до сих пор. Часто сексуальное обучение ребенка проходит на интуитивном уровне, заключаясь в невысказанном ощущении того, что у мамы и папы в их взрослой жизни все нормально.
Навязчивое поведение или перфекционизм родителей может и не касаться ребенка напрямую, но ребенок следит за тем, как мама каждую неделю ползает по ванной комнате, отчищая кафель зубной щеткой, или как папа каждые три дня косит газон, —- и он впитывает в себя невербальный смысл этих действий.
Если в детстве вы жили с родственником, страдающим депрессией, вы находились в ситуации насилия. Родитель, излишне приверженный церковным ритуалам или правилам, также создает такую ситуацию. Вместо милости, любви и принятия ребенок получает отвержение — родители ценят только его внешние поступки.
Вспомните свои детские годы. Слова «нормальное детство» ничего не говорят тому, кто о нем вспоминает. Дети не сравнивают свою домашнюю жизнь с внешним стандартом — этим стандартом для них является их собственная семья. Их жизнь и есть норма. Они получают знания о том, что такое дом и семья, от своих собственных родных людей.
Как рассказывал один наш пациент: «У нас дома папа всегда благословлял пищу, протягивая над ней руки, — до этого она как бы не считалась съедобной. Я был поражен, когда в первый раз обедал в семье моей невесты и за столом все взялись за руки для молитвы благословения. Мелочь, конечно, но она научила меня тому, что представления о нормальном относительны».