Эйвери ничего не оставалось, как приступить к своим прямым обязанностям. Невидимый для всех присутствующих он подошел к почти безжизненному телу и невесомо коснулся рукой области сердца, из его руки полился мягкий свет, а на коже пациента появилась, аккуратно выведенная, римская цифра два. Послышался тихий еле слышный вдох, став для людей в операционной, чуть ли не раскатом грома.
— Пришел в сознание…
— Показатели в норме…
— Пульс в норме…
— Давление в норме…
Медсёстры и ассистенты затараторили наперебой. Предательская капля пота скатилась по лбу хирурга. Он не смог сдержать вздоха облегчения. Ещё минуту назад стаявший на грани смерти мужчина, понемногу приходил в себя. Напряжение, царившее в помещении до сих пор, в один момент будто схлынуло, штормовой волной окотив всех присутствующих освежающим бризом позволяющим вдохнуть чуть глубже. Оставшись довольный увиденным Эйвери поспешил на выход.
***
Возвращаясь всё тем же коридором, Атанас размышлял о том, во что ему выльется проигрыш в этом глупом споре.
«Отдать следующего, пожалуй, отец этого не одобрит, но спор есть спор» — думал парень, выходя на крыльцо. В том городе, в котором он сегодня очутился, ведомый безликим именем на несколько секунды выжженном на его руке, была отличная погода.
«Кажется на Земле сейчас весна» — подумал он. В парке при больнице уже во всю силу цвели абрикосы, под одной из них покрытой белой шапкой цветов, и решил отдохнуть Атанас после вымотавшей его встречи. Облокотившись о шероховатую кору, он закрыл глаза, стараясь не о чём не думать. Домой возвращаться не хотелось, в мире людей всё казалось таким живым и настоящим, а дома, дома просто не было. Было место, в которое они возвращались, в котором они обитали, спали, ели, но домом это назвать можно лишь отчасти. Город, как приучили называть его с детства, был меньше всего похож на город. Огромная постройка из закруглённых и островерхих башен, переходящих в высокие арочные проходы, её называли — Нэс. Нэс был огромен и там было всё, что только могло понадобиться Хранителям — от библиотек, до астрономических коридоров. Все залы, вне зависимости от своих назначений назывались арками, отличаясь друг от друга только номером. Дома Хранителей располагались там же, в основном в верхней части Нэса, но не всегда. Не считая расположенных в отдалении, на холмах домов Преемников, которые пока были свободны от обязанности непременно жить в Нэсе, это и был весь Город. Небольшая численность населения с лихвой компенсировалось его качеством. Более колоритное сборище нужно ещё поискать. Сам Атанас уже давно со всем смирился, привык к окружению, даже к Эйвери, хотя по всем правилам должен был его ненавидеть, но этот белобрысый парень мог вызывать лишь некую толику раздражения, не больше. Ненависть слишком сильное чувство, чтобы ему посчастливилось его испытать. Ещё в детстве он отрекся от всего, что могло бы вызвать в нём сильные эмоции, от всего, что могло вызвать хоть малейшую привязанность, ведь потом этого придётся лишиться и всё что останется это зияющая пустота, чёрная дыра вместо подобия души, которое было сейчас. Его станут бояться, не будут сметь, даже произносить его имя вслух и никогда, никогда не будут ждать. Плевать, ему давно стало на это плевать. Наверное, из-за этого так раздражал Эйвери — слишком живой, хоть и вечно серьёзный, но такой светлый, хотя каким ещё должен быть сын самой Жизни, конечно живым. И каким должен быть сам Атанас — сын Смерти, не мёртвым, нет — пустым. Плевать.
Солнце поднялось чуть выше и стало светить прямо в глаза сидящему, под абрикосом, Атанасу. Он устало потёр переносицу и подумал, что уже пора возвращаться, хоть этот мир и был таким ярким и притягательным наполненным цветами и запахами, от того его дом казался ещё более скучным и жалким. Здесь нельзя задерживаться, слишком велик соблазн остаться.
Небрежно отряхнув траву и грязь, с джинсов Атанас выпрямился, готовясь, переместится в свой мир. Издалека его можно было принять за обычного парня, классика — чёрные джинсы, простая белая рубашка, и кеды синего цвета. Атанас взъерошил и без того растрёпанные чёрные пряди и резко выдохнул собираясь с мыслями.
Секунда и он подаётся вперёд не в силах удержать тяжесть крыльев размахнувшихся за его спиной, пять лет, а он всё никак не привыкнет к этому. Вместо мягких, пушистых перьев в них переплетались между собой волны матово-серой дымки. Необъятные крылья свинцовыми проклятьями накрыли, по крайней мере, четверть парка. Взмах, ещё один. Просто чтобы привыкнуть к тяжести. Крылья, которые по всеобщему мнению должны дарить чувство свободы, полёта и счастья, Атанасу давали лишь тяжесть, бремя которое невозможно было вынести, не сгорбив спины. А он так не любил горбиться. Кому-то эти крылья могли показаться величественными в своей мрачной красоте, как будто сотканные из ветра. Не способные поднимать в небо они были лишь безликим атрибутом для перемещений, так считал Атанас.