— Ну, смотрите на то за чем пришли, — напомнил им старик.
Атанас подошел к алтарю, на котором лежало десять камней — пять из них горели очень ярко — это были камни родителей, а те что были тусклее детей. Над каждым из них золотыми буквами было надписано одно единственное слово. Атанас всматривался в камни и не понимал, что могло пойти не так, он шел сюда с намерением украсть свой камень, но что бы он с ними делал дальше, пока не думал. Его камень был ярко красным, а камень Эйвери голубым с виду с ними всё было в порядке, но камень блондина был немного тусклее остальных. Вдруг Атанасу вспомнились слова старика Вини — «Ответ всегда на поверхности…», но вот где же эта поверхность, Атанас не знал, он повернулся к стоящему рядом Маркусу, чтобы поделится своими мыслями, но так ничего и не сказал, друг был бледен как никогда. Атанас проследил за его взглядом, и увидел не замеченный ранее серый камушек — совсем маленький, он не светился, а только еле-еле поблёскивал, казалось, он вот-вот потухнет и превратится в пыль.
— Что это за камень? — спросил Атанас, обращаясь к Алхимику. Ему казалось, что все вокруг уже знают что-то, ускользающее от него самого.
— Ах, этот, — старик посмотрел на бледный Камень Силы, — Ну, как же помню, тяжело было его отливать, мало силы было в ребёнке, не годная она была для всего этого… — задумчиво бубнил старик, а Атанас по-прежнему не понимал в чём дело.
— Так чей он? — теряя терпение, выкрикнул Атанас.
— Известно чей, это камень дочери Жизни — малышки Эйрин, хотя давно уж она, наверное, не малышка, всего на год младше тебя самого, — ответил Алхимик, что-то продолжая бубнить под нос, о том, как быстро растут дети.
— Но ведь у Жизни сын… — не веря в происходящее, прошептал Атанас. Он ничего и никогда не слышал об Эйрин, и Эйвери никогда о ней не говорил. Атанас был уверен — Эйвери не мог знать о существовании сестры. «Неужели такое возможно» — роились мысли у него в голове — «Где же тогда эта Эйрин?».
_________________
* «Оставь надежду всяк сюда входящий» — заключительная фраза текста над вратами ада в «Божественной комедии Данте Алигьери».
Конец