– Хорошо, если тебе станет легче, бей, – очень спокойно проговорил он и закрыл глаза.
Я тяжело вздохнула, вот что за человек, тьфу, норманн, больше нет никакого желания разборки устраивать. Палку я уронила, напоследок она упала на лапу кому снега (хотя абсурд, как у кома снега могут быть лапы), но он очень натурально взвыл и схватился за то место, где должна быть нога.
– Мизинчик? – волнуясь, спросил Трой и даже шаг вперед сделал.
– Я не специально! – открестилась от всего я, ведь правда же, не хотела.
Беспомощно оглянулась назад на детей и женщин, а повернувшись обратно, попала в объятья Кьеллу.
– Я так за тебя испугался, хорошо хоть звери знали, где ты, а то, не найдя тебя и детей в городе, думал, с ума сойду, – мне было так неловко, на нас все смотрят, а он тут обнимается, вот только отстраниться и сделать замечание я не смогла бы даже под страхом смерти. Я вдруг осознала все масштабы своего бедствия, я влюблена в него по самые уши и все эти дни и недели сходила без него с ума.
– Я знал, что ты не умер и придешь за нами, – Дани который теребил за штанину Кьелла, стоял рядом, запрокинув голову. Кьелл, не выпуская меня из объятий, одной рукой подхватил сына и поднял к нам.
– Спасибо, что верил в меня, – серьёзно сказал он, а я, повернув голову глянула на Юнаса, который смотрел в пол.
– Сынок, иди сюда, – позвала я его и когда он поднял глаза, протянула ему руку, он колебался всего секунду, а потом быстро шагнул к нам, как в прорубь с головой нырнул. И сразу же попал в наши объятья.
– Семейные обнимашки, – весело пропищал Дани, подтискиваемый нами.
Секунд через пятнадцать почувствовала, что меня кто-то обнимает за ногу, осторожно, но так отчаянно. Опустив голову, увидела того малыша, которого на руках несла в пещеру. Оглянувшись, встретилась взглядом с Милой и она одними губами мне шепнула одно страшное слово: «сирота».
– Кьелл, – я глазами показала на свою ногу, сама я уже рукой прижала малыша к себе, мужчина внимательно посмотрел в мое лицо, и улыбнулся, и таким родным в этот момент он стал.
– Народ, принимаем новенького, – он второй рукой подхватил малыша вот мы уже стоим вчетвером, Юнас посмотрел ошарашенно, Дани хихикнул от его ошарашенного вида и подмигнул мне.
– Я, конечно не хочу мешать тебе, Ледяной, но дети не ели сутки минимум, да и не так уж и тепло тут, давай выводить отсюда всех, или мы без тебя? Ты как с запасом сил?
– Полный, – кратко ответил Кьелл, продолжая смотреть мне в глаза, а я краснела под его взглядом.
– Ничего себе, – присвистнул здоровяк, – вот это я понимаю: волшебное пополнение силы палкой от любимой женщины, – и я окончательно смутилась, а потом, вскинув голову в упор посмотрела на Кьелла, начнёт юлить или глаза отводить, и слова не скажу, зато буду знать, что это мужской треп.
– Да, она у меня такая, – гордо подтвердил Кьелл, опять улыбнулся и добавил, – любимая и рука у нее тяжелая.
Я попыталась вырваться под смех малышни, но Кьелл не дал, а потом уже и я не стала сильно вырываться, так в полсилы, а то вдруг отпустит.
– У вас пострадавшие есть?
– Нет, но мы не знаем, что стало с женщинами в школе, – от одной мысли о их участи стало муторно, хоть бы выжили.
– Зато мы знаем. Собираемся, сейчас отсюда все уходим домой, – скомандовал Кьелл, – Юнас, организуй младших, – скомандовал он мальчишке, – Дани ты на подхвате. А тебя как зовут дружок?
– Его зовут Ральф, но он не говорит, – рядом со мной стояла девчонка Мика, которую в голове я упорно называла «волчонком», при этом она явно набычилась, готовая в любой момент, если решим обидеть малыша, защитить его, хорошая девчонка, – ему только два года.
– Ральф, домой пойдем? – Кьелл смотрел на малыша, стараясь говорить не громко и спокойно, ребенок внимательно посмотрел в глаза мужчине (показалось, что в этот момент его глазами посмотрел кто-то взрослый и очень мудрый), а потом осторожно кивнул, – тогда я тебя Хелене отдам, держись ее, – ребенок не противился и легко обняв меня за шею руками, а ногами за талию, готов был отправляться.
– Все становимся кучно, и держимся друг за друга руками, – командует Трой. Кьелл одной рукой обхватил меня за талию, другой взял за руку Юнаса, я взяла за руку Дани. Трой схватил плечо Кьелла и так все по цепочке крепко взяли друг друга, – готовы! – командует Трой и я чувствую, как меня мягко обнимает снег, потом все закружили снежинки и мы провалились в темноту.
Я вам говорила, что люблю снег? Нет? Странно, видимо, упустила из виду, что безумно люблю снег, зиму, и снежинки, которые ласково касаются лица.
– Прибыли, – спокойно командует Кьелл, и я оглядываюсь, интересно же, куда именно мы прибыли.
Центральная площадь, но вид она имеет очень потрепанный.
25
– Девчонки! – резко разнеслось над всей площадью, и я дернулась, ища источник шума. Источник со всех ног несся к нам, при этом продолжая верещать на пределе возможностей.
– Куда бежишь, спокойно иди! – гаркнула Ингрид и Мари перестала бежать и буркнула:
– Забыла, иду спокойно… – вот как можно забыть, что ты в интересном положении, когда уже живот видно, не присматриваясь? – Я просто за вас переживала, – призналась она, крепко обнимая нас всех по очереди.
Попыталась вспомнить, где ее видела последний раз и не смогла, ее не было с нами на площади, она не забежала в школу, где же она все это время была?
– Мари, а ты что, на площадь со всеми не пришла? – решила спросить, может, это я просто склеротик и не помню ее, но по тому, как она покраснела, стало понятно.
- Я только себе салат фруктовый сделала, так есть хотела, думала упаду, а тут эта сирена, ну я и решила, что там за десять минут изменится, поем и побегу, – тяжёлой вздох, а мы еле сдерживаем смех, – доела, чувствую мало, решила съесть еще булочку с соком, а то вдруг там все серьёзно и есть будет некогда. Короче, когда я все доела, – окончательно смутилась она, – прихожу, а там никого и только солдаты бегают, хорошо хоть я вдоль домов шла, в тени, чтобы голову не напекло и меня не заметили. Пришлось прятаться и по обстоятельствам действовать…
Рядом выразительно хмыкнула одна из девиц противоборствующего клуба, наши на Мари посмотрели чуть хмуро, а я, наоборот, улыбнулась и решила поддержать девушку, ведь явно все эти дни она себя корила, что не пошла сразу с началом сигнала.
– Хорошо, что ты задержалась, потому что, как эти, – кивок на группу стоящих рядом, – не побежала бы в школу, не бросила бы детей, а с нами ты бы долго не пробежала, так что все сложилось, как можно лучше, – Мари тяжело вздохнула и начал говорить такие вещи, что мне стало очень стыдно.
– Когда на площадь пришла и увидела солдат, испугалась, собралась убежать обратно домой, но заметила, что в школе есть движение, присмотрелась, там женщины что-то делают, – Мари рассказывала, глядя на нас виноватыми глазами, и периодически очень тяжело вздыхала, – когда женщины поняли, что дети не успели забежать в школу и услышали команду от какого-то военного догнать беглецов, решили всеми силами задержать преследователей, чтобы дать вам фору.
Они вылезали на верхнем этаже в окна и кидали в солдат горючие смеси, которые делала Инга, она же учитель и химию хорошо знает. Солдаты в ответ пытались отстреливаться из луков и девчонкам было очень несладко, некоторые ранены, но они не останавливались, ставили щиты из столов, двое держали, одна кидала. Они их капитально задержали и посеяли панику. Я же вспомнила случай с живностью и побежала обратно домой, выпускать животных, чтобы создать еще большую неразбериху и панику. Пока бегала и выпускала, возле школы все очень сильно обострилось. Там их командир велел поджечь здание и «сжечь этих тварей заживо, недостойны они спасения». Я обежала площадь, прячась и стараясь не попасться на глаза ни одному солдату, пробралась к чёрному входу школы, а он завален, не знаю кто и когда это сделал, но там не выйти, получалось - они в ловушке. И ведь не спрыгнешь с окна, на площади враги, да и цоколь у здания такой, что считай со второго придется прыгать, – она абсолютно права, строили ведь мужики под свои размеры, так что тут окна находятся очень высоко и цоколь, как еще один этаж.