«Такая радость охватила, что все кричали «ура!» и целовали друг друга», — вспоминал Борис Иванович.
…21 февраля 1942 года в 15.00 он полетел на прикрытие шоссе Москва — Ленинград, на участке Валдай — Вышний Волочёк. И через несколько минут подошел к Валдаю: где-то там, внизу, из малого родничка берет начало великая русская река Волга. И сюда, до этого священного места, может дойти враг…
Он снова вышел к шоссе, где-то между Вышним Волочком и Торжком. Внизу двигалась колонна наших войск. Прямо перед собой, на высоте две тысячи метров, увидел трех «юнкерсов». Ринулся на них в атаку — напролом, в лоб, чтобы не успели сбросить бомбы, а вынуждены были отражать его атаку. Вот-вот советский «ястребок», ведя непрерывный огонь, врежется в немецкий клин, и — не выдерживают фашистские асы, отворачивают. Один — влево, другой — вправо. Борис решает атаковать ведущий «юнкере» сзади и снизу, но тот поспешно уходит к Торжку. Борис стреляет по хвосту, стрелок замолкает, но и у Ковзана молчат пулеметы и пушки. Зато хвостовое оперение вражеской машины — вот оно, перед ним! Знакомая ситуация! Удар винтом… «Ястребок» на мгновение замирает, воткнувшись в фюзеляж немецкого самолета, и…
«Мне показалось на миг, что это я сижу в фашистском «юнкерсе»: мурашки по спине от эдакого наваждения! — рассказывал Борис Иванович. — А на самом деле мой самолет врубился винтом в фюзеляж «юнкерса», и винт мой продолжает вращаться, круша машину врага. Тут дело в скорости: не рассчитал я малость, не уравнял, не до того было. Так бы, сцепившись, и летели до земли оба, если бы не удалось мне вырвать свой ястребок из смертельных объятий. Ну, потом мой в штопор свалился, но с этим проще, вывел в горизонтальный полет. А куда садиться? Внизу — Торжок, люди на улицах, ребятишки. Я тяну, чтоб за город перевалить. Удалось, сел на огороде. А в полутора километрах от меня — подбитый «юнкере». Рядом дивизия прославленного Байдукова стояла. Явился туда, доложил, мне машину подремонтировали — и после второго тарана я ее сохранил! И отправился я на новый аэродром — в Крестцы; наш полк перевели на Северо-Западный фронт».
За второй таран младший лейтенант Ковзан был награжден орденом Ленина.
8 июля 1942 года на том же «яке», выдержавшем два таранных удара, Ковзан вылетел в составе группы истребителей на прикрытие бомбардировщиков, наносящих удар по немецкому аэродрому в Демянске, откуда «юн-керсы» летали бомбить Москву и Ленинград.
Задача Ковзана и Манова — отвлечь истребителей врага на себя в случае, если наши бомбардировщики и истребители сопровождения будут замечены фашистами.
Цель была уже близка, когда Ковзан заметил два Me-109, которые устремились к «яку» Манова.
«Выходи из-под удара!» — передает ему по радиосвязи Ковзан и дублирует свой приказ покачиванием крыльев. Но Манов идет по прямой, по-прежнему не замечая врагов.
Надо выручать товарища! Ковзан резко разворачивает свой самолет и открывает заградительный огонь по курсу «мессеров». Ведущий «мессер», а он ближе всех подошел к Манову, взмывает вверх. Ковзан разворачивает «як», но за короткое время, необходимое для разворота, второй «мессер» повторяет маневр Ковзана и отсекает его стеной огня от уходящей группы наших истребителей. Значит, бой.
Один против двух! Над территорией, занятой врагом… Это самое худшее. Какой же выход? Да увести «мессеров» хитрыми маневрами на восток, к своим, а там и драться! Когда-то инструкторы в Одесской авиашколе хвалили его за высший пилотаж. Как же он ему сейчас пригодился! Со стороны можно было подумать, что советский летчик решил продемонстрировать врагам все фигуры высшего пилотажа сразу: «бочки», перевороты, виражи, «мертвую петлю»… А враги не желали быть зрителями, они носились за «артистом», стреляя беспорядочно, неприцельно — «як» никак не желал попадать в их прицел!
А внизу уже станция Любница, внизу теперь — наши!
Маленькая передышка, которую позволяет себе Ков-зан, обрадовавшись, что перехитрил-таки врагов, чуть не становится роковой — пули «мессера» настигают его машину. Пробиты водяная и масляная системы, температура воды — 120 градусов, давление масла упало, в кабине пар, дым. «Як» валится на крыло. На все про все — и на решение, и на бой, и на победу (а он никогда не сомневался в победе!) остается две-три минуты. Что он успеет сделать?