Вскоре в палату ввалилось несколько армейских летчиков в небрежно накинутых халатах. За ними — врачи, сестры, санитары. Замыкали шествие ходячие больные, многие — на костылях.
Друзья поздравляли его за редчайший подвиг в истории авиации — третий таран.
…Дня через три Алексей поднялся и стал требовать отправки в полк.
О своем последнем бое рассказывал в палате неохотно, заметив:
— Не знаю, как и уцелел…
Что стоит за этими словами? Понимание двадцатичетырехлетнего парня, что и герои смертны, что и смелого — пуля берет. Но по-другому — нельзя.
А вскоре его вызвали в Кремль. Всесоюзный староста Михаил Иванович Калинин вручил ему медаль «Золотая Звезда» и орден Ленина, пожелал новых побед и отличного здоровья. «Служу Советскому Союзу!» — ответил Герой, как отвечали тогда все.
В московской гостинице его ждала делегация родного московского Карачаровского завода с просьбой выступить перед рабочими в минуты пересменок — очень хотели люди, работавшие по 10–12 и больше часов, послушать одного из тех героев, для кого они и ковали оружие победы.
…Совсем недавно еще, а точнее три года назад, он был для них просто электромонтером цеха Алешкой, бесстрашно колдовавшем с электроаппаратурой. В Ухтомском аэроклубе под Москвой, взмыв на учебном У-2 на первую тысячу метров, ахнул от восхищения: вот она сверху какая, Москва-река — голубая ленточка в зеленых берегах с бесчисленными, игрушечными деревушками по берегам. И шарахнулся от его рокочущей машины сокол — теперь собрат ему, крылатому.
Вскоре выступил в их клубе прославленный в боях за республиканскую Испанию Герой Советского Союза Иван Лакеев… Уверенный в себе богатырь с орлиным взглядом признался питомцам аэроклуба, что по боям в Пиренеях понял: фашизм непременно пойдет на СССР расширять «жизненное пространство» и откормить за счет России свой народ, сидящий после Первой мировой на карточках и эрзац-продуктах.
Тогда Алексей Хлобыстов и отправился в райвоенкомат: будете, мол, призывать в армию — направьте в школу военных летчиков.
Летчиком его сделала знаменитая «Кача» — летное училище на речушке Каче, близ Севастополя, — кузница первых русских авиаторов.
Алексей описывал сестре в Москву полеты над своенравным Черным морем… Послал свою фотографию в шикарной летной парадной форме — белый китель с золочеными пуговицами, белая фуражка с «крабом».
Дуся ответила: «Получила твое фото. Загорелый, красивый. Не забудь на свадьбу пригласить!»
А он все не мог остановить свой выбор ни на ком. Казалось, самая лучшая — впереди.
На родину он смог вырваться в мае 1942 года, уже после Москвы. Райком партии попросил всем известного летчика-аса выступить перед земляками. Как откажешь?
Когда рассказывал о фронте, о боях, о погибших товарищах, призывал напрячь все силы, не жалеть себя на работе, как они, воины, не жалеют себя в бою. Только тогда и сломаем хребет захватчику. Когда он говорил о павших в боях, его голубые глаза суровели и на лицо набегала тень… Но и посмеяться любил — улыбка у него была яркая, располагающая к себе.
И снова — Заполярье, боевое дежурство. Теперь уже в кабине английского «харрикейна». Машина вроде не хуже «томагавка». Если у «томагавка» мощность мотора 1080 лошадиных сил, вооружение: два пулемета калибра 12,7 мм, четыре — 7,62, максимальная скорость 533 километра в час, дальность полета — 1077 километров, то у «харрикейна»: мощность мотора — 1280 лошадиных сил, вооружение: 12 пулеметов калибра 7,69 мм, максимальная скорость — 520 километров в час, дальность — 869 километров.
Но фронтовой летчик А. В. Иванкин в своей монографии «8-я воздушная армия в боях за Сталинград» обобщает мнение наших летчиков: «харрикейн» и Р-40 не пользовались любовью летного состава». Выпущенный в 1935 году, «харрикейн» к началу Великой Отечественной войны был уже устаревшим самолетом, по маневренности уступающим нашим И-153 и И-16.
Но не мог же прославленный ас Хлобыстов отказаться от чужестранной устаревшей машины, передав ее новичку, и летать на новой машине, поманевренней…
Он и в боях не о своем личном счете думал, а о том, чтобы помочь молодым летчикам, и щедро записывал победы на личный счет молодых пилотов.
Потому на собственном счету командира эскадрильи числится 24 самолета, сбитых в группе, и только семь — на личном. Не тщеславен был трижды таранивший, трижды подвергавший свою жизнь смертельному риску командир.
Он погиб в роковой для многих день — 13 декабря 1943 года, при выполнении особо важного боевого задания в тылу противника. Подробности неизвестны…