Приказ идти на таран последовал днем 7 апреля 1945 года в районе Магдебурга. Правда, из-за различных технических проблем в атаке приняло участие только 120 «мессершмиттов».
Итоги таранного боя таковы: из 120 летчиков всего 23 решились пойти на таран, но только 8 из них оказались смертоносными для американских бомбардировщиков. Остальным, получившим незначительные повреждения от немецких таранщиков, удалось дотянуть до аэродромов либо совершить вынужденную посадку.
В конце войны в ПВО Токио существовал специальный полк — 244-й сентай, летчики которого вели роскошную жизнь со всеми ее атрибутами в понимании обывателя — деньги, женщины, рестораны. Но знали, что в «час икс» будут вызваны на свое первое и последнее боевое задание. Справедливости ради надо сказать, что кое-кому из них посчастливилось вернуться.
В бесстрашии многим японским асам, как и немецким, не откажешь. Но проверка нервов — лобовая атака. В ней наши летчики оказывались упрямее, что с точки зрения желающего остаться в живых «осторожного» героя — безрассудство, граничащее с глупостью.
Вот такую проверку на бесстрашие (или безрассудство) и устроила судьба — уже после победы СССР над фашистской Германией — в августе 1945 года в кратких сражениях с Японией двум летчикам — советскому летчику 22-го истребительного авиаполка ВВС Тихоокеанского флота лейтенанту Александру Евдокимовичу Голтвенко и безымянному для нас японскому летчику-истребителю.
Они шли друг на друга на встречном курсе и никто не стрелял. У Голтвенко, только что отбившего огнем атаки врага, кончились боеприпасы и загорелся самолет, японец выжидал, когда русский ас свернет, и тогда он полоснет по нему пушечной очередью. Но не выдержал самурай — дрогнули нервы, отвернул. И в этот миг плоскостью своего истребителя Голтвенко срезал плоскость японского самолета и выпрыгнул с парашютом из горящей машины. Приземлился живой и невредимый.
Сын Александра Голтвенко пошел по стопам отца, но летал уже на реактивных самолетах.
ПО КРЫЛУ «СЕЙБРА»
«Вместе с эрой винтовой авиации ушел в прошлое и «русский феномен» — воздушный таран», — писал один из зарубежных историков авиации конца 1940-х годов, когда все чаще стали прочерчивать небо белые шлейфы за еле видимой в выси точкой реактивной машины. Но в крылатом племени русских парней должны были найтись герои, что отменят этот приговор тарану, как когда-то отменил такой же приговор нестеровскому удару на винтовом самолете Александр Казаков. И они нашлись — в 1951, 1973, 1981 годах.
«Русские начали демонстрировать свои реактивные самолеты в 1947 году, — пишет в книге «Советская воздушная мощь» американский военный историк Ричард Стокуэлл. — Военные представители видели их в День авиации в Москве, а также в Восточной Германии, Польше и других местах. Темпы прогресса русских в области авиации в конце сороковых годов были просто поразительными, но никто на Западе не обращал на это внимания… Быстрота, с которой русские запустили МиГ-15 в серийное производство, была поистине невероятной. Но ни на кого эти самолеты не произвели должного впечатления».
«Лишь во время войны в Корее, где несколько истребителей МиГ-15 были использованы против новейших реактивных истребителей «Норт Америкен» «сейбр» и прошли там боевое крещение, американцы убедились, — вспоминает в книге «Советские самолеты» А. С. Яковлев, — в превосходстве советской авиационной мысли».
Названный по первым буквам фамилий создателей — А. И. Микояна и М. И. Гуревича — «миг» со стреловидным крылом (35°) впервые оправдал сокровенный смысл своего имени — он действительно мигом, за 2,3 минуты, взмывал до 5 тысяч метров и за 5,9 минуты — забирался за 10 тысяч. Мчался в небе с невероятной для винтовых машин скоростью — 1050 километров в час и был готов поражать противника мощными залпами пушки калибра 37 миллиметров и двух пушек калибра 23 миллиметра. Для безопасности покидания кабины на такой бешеной скорости и с застратосферных высот МиГ-15 был оснащен катапультным креслом.
«Боевое крещение» МиГ-15, а также Як-15 и Як-23 произошло в небе Кореи.
«После того как сражения Второй мировой войны закончились на всех фронтах, мир быстро разделился на два враждующих лагеря при ведущей роли СССР и США и полной несовместимости соответствующих политических идеологий, — пишут английские историки Томас Полак и Кристофер Шоурз. — Европейским странам, освобожденным советскими войсками, было отказано в помощи по плану восстановления Европы, известному как «план Маршалла», и в 1949 году по советской инициативе был создан Совет Экономической Взаимопомощи (СЭВ). На следующий год для взаимной защиты стран Западной Европы была создана организация Североатлантического пакта — НАТО… Вскоре между двумя лагерями произошел прямой военный конфликт…»