Но погиб и Иванов — низкая высота, на которой он совершил таран, не позволила ему выброситься с парашютом».
Эта последняя фраза о «низкой высоте» из написанной через много лет истории полка стала кочевать из публикации в публикацию, хотя в полковых донесениях означена вполне достаточная для прыжка высота — 2000 метров.
Но старший лейтенант вряд ли собирался прыгать — его машину целехонькой нашли на крестьянском поле прибывшие минут через двадцать к месту посадки батальонный комиссар С. Бушуев и старшина И. Симоненко. Старшина через много лет после войны на открытии памятника И. Иванову в городе Дубно рассказал сыну героя: «Винт «ишачка» Иванова был погнут, что позволило засвидетельствовать факт тарана. Горючее в бензобаке — почти на нуле, потому самолет и не мог взорваться. Но нашли мы машину на холмистой взгористой местности, уткнувшейся носом в кустарник. Видимо, при посадке она претерпела сильный удар на неровностях поля. Иван Иванович был без сознания, а часы на руке остановились на времени 4 часа 25 минут. Это замершее мгновение мы и посчитали временем тарана».
Насчет времени тарана поправку внес бывший научный сотрудник архива Министерства обороны СССР Георгий Сергеевич Петров, приславший в ответ на запрос районного музея города Щелково восстановленную им по донесениям полка картину того исторического боя:
«Звено И-16: командир ст. лейтенант Иванов, летчики Сегодин и Диев поднялись в воздух по боевой тревоге в 4.10.
— «Сокол»! «Сокол»! Я «Ястреб»! Пять «юнкерсов» внизу справа! — сообщил Сегодин командиру.
— «Ястреб», я «Сокол». Приготовиться к бою! — ответил Иванов. — Я атакую головную машину. Прикройте.
Но ведущий группы бомбардировщиков, облитый огнем Иванова, не захотел принять бой, уклонился влево. «Юнкерсы», сбросив бомбы, легли на обратный курс.
Но тут же появились еще три «юнкерса». Звено по команде командира атаковало врага по всем правилам воздушного боя, и опять «юнкерсы», встретив стену огня, не пожелали ввязываться в перестрелку с «ястребками», ушли на запад.
Звено было уже более 30 минут в воздухе, бензин у всех на исходе, и старший лейтенант Иванов дал команду на посадку. Сам, еще раз совершив круг над аэродромом и проведя, как принято у истребителей, осмотр неба, заметил тройку «Хейнкелей-111». Чуть ниже его «ишачка», на высоте 2000 метров.
Перейдя в пикирование, атаковал их сзади со стороны солнца. Один против трех! Но главное задержать бомбежку, а там наверняка подскочат товарищи.
Иванов нажал на гашетки пулеметов, но знакомого звука выстрелов не услышал. Боезапас иссяк.
Тогда Иванов пошел на головную машину в лобовую атаку.
Но гитлеровец переворотом через левое крыло с последующим пикированием попытался выйти из-под прямого удара, но не успел выполнить фигуру до конца. Иванов, прибавив газу, пристроился к хвосту «хейнкеля» и стремительно пошел на сближение, пока винт его И-16 не срубил хвостовое оперение врага и тот ни рухнул вниз. А наш «ястребок» пошел на посадку».
Однополчане, возвращавшиеся в эти минуты с футбольного матча из Львова, и среди них авиатехник звена Ивана Иванова Евгений Петрович Соловьев, подтвердили верность этой реставрации событий:
«Наша машина неслась из Львова по шоссе. Заметив перестрелку бомбёров с нашими «ястребками», мы поняли, что это война. Момент, когда наш «ишачок» врезал «хейнкелю» по хвосту и тот камнем повалился вниз, видели все. И что наш пошел на посадку — тоже.
А прибыв в полк, мы узнали, что в сторону затихшего боя выехали Бушуев и Симоненко, не дождавшись врача».
Симоненко рассказывал, что, когда они с комиссаром выносили Ивана Ивановича из кабины, он был в крови, без сознания. Поскольку врача с ними не было, помчались в госпиталь в Дубно. Но там застали весь медперсонал в панике — им было предписано срочно эвакуироваться. Ивана Ивановича все же приняли, санитары унесли его на носилках.
Бушуев и Симоненко ждали, помогая грузить оборудование и больных в машины. Потом вышел врач и сказал: «Летчик умер».
«Мы похоронили его на кладбище, — вспоминал Симоненко, — поставили столбик с табличкой. Думалось, что отгоним немцев быстро, — установим памятник».
Памятник, и даже не один, установили, но через многие годы: на Украине при въезде в Дубно и на родине, в бывшей деревне Чижово, ставшей ныне одним из районов города Фрязино.
В 1960–1970-е годы имя Героя Советского Союза Ивана Иванова носили улицы на Украине в Ровенской области и в Подмосковье, школы на малой родине и в городе Дубно. В музеях Москвы, Щелково и Дубно посвящались ему экспозиции.