В своих воспоминаниях он рассказал о замеченном еще командирами авиашколы в Энгельсе редком даре Терехина к летному делу.
«Впервые Колю Терехина я увидел в августе 1933 года на аттестационной комиссии, проводившей спецнабор в военную школу летчиков города Энгельса (на Волге), — пишет Хованов. — Терехин был направлен в ВШЛ из автодорожного техникума, где был секретарем комсомольской организации, а я из автодорожного института. Мы быстро нашли общий язык и подружились».
…Их назначили старшинами двух соседних отделений, они стали неразлучными друзьями, и только ему, Василию, семнадцатилетний Николай читал свои стихи, а позже рукопись повести о курсантах — будущих военлетах. «Меня поразило, насколько точно и подробно он предвосхитил в своих набросках повести многие реальные ситуации, с которыми мы столкнулись во время войны…»
Но ближайшую цель себе Николай ставил — стать летчиком высокого класса.
«…Когда курсанты ВШЛ приступили к практическим полетам, Николай не совершил еще и половины запланированного числа «вывозных полетов», то есть вместе с инструктором, — вспоминает Хованов. — Но попросил инструктора доложить командиру звена о готовности курсанта Терехина к самостоятельному вождению самолета. Командир звена не поверил в досрочную готовность курсанта, и сам вылетел с Терехиным «на спарке». Курсант действительно уверенно вел машину, и комзвена послал рапорт о готовности курсанта к самостоятельным вылетам командиру отряда. Тот тоже усомнился и сам полетел с Терехиным.
Наконец, этот процесс проверки дошел до начальника школы, и… курсант Терехин был первым допущен к самостоятельным полетам».
После окончания летной школы Терехина и Хованова оставили в полку — осваивать новейший по тем временам истребитель И-16 конструкции Н. Поликарпова, а затем распределили в Бобруйскую истребительную авиабригаду — летайте, соколы, совершенствуйтесь, сколько душа просит. А душа Терехина не просто просила — рвалась в небо!
Он стал первым в бригаде летчиком-высотником, легко, без кислородной маски, переносящим высоту до пяти тысяч метров и более. Вырос в мастера высшего пилотажа, виртуозно исполнявшего иммельманы, «бочки», «мертвые петли», лихие виражи… Первым самостоятельно начал осваивать ночные полеты. Он предчувствовал, что рано или поздно все это летчику-истребителю пригодится — в 1940 году в «воздухе пахло грозой».
Друзья вскоре расстались: Хованова направили в Военно-политическую академию, Терехина — в «горячую точку» на монгольской реке Халхин-Гол, где японская армия, до того уже захватившая большую часть Китая, теперь решила прихватить и Монголию, имевшую с Советским Союзом договор о взаимопомощи.
Там впервые Николай услышал о воздушных таранах Николая Губенко, Витта Скобарихина и других, потом прочел все попавшиеся ему книги о Петре Нестерове и уже тогда, двадцатидвухлетним пилотом, представлял заход истребителя сверху или снизу самолета противника, разящий удар винтом или плоскостью… Прикидывал, проигрывал возможные ощущения, вплоть до краткой потери сознания, и решил: выдержу! Только нужно усложнить тренировки и увеличить физическую нагрузку.
Вернувшись в часть, стоящую у западной границы, в Белоруссии, усиленно занялся спортом, приучая организм после прыжка на землю с высоты вмиг восстанавливать равновесие. Не потому ли он выдержал два сокрушительных таранных удара, хотя даже от одного многие наши летчики теряли сознание, а немецким пилотам казалось, что на них «обрушилось небо».
…В 1942 году в Красную Армию стала поступать по ленд-лизу боевая техника союзников.
В фондах 22-го запасного авиаполка (зап) сохранилась служебная характеристика на командира 10-го иап майора Терехина, датированная 8 ноября 1942 года, из которой явствует, что с 12 июля по начало ноября 1942 года личный состав полка находился при 22-м запасном авиаполке на переучивании — осваивали прибывший из США истребитель «киттихаук».
Летом 1942 года Военно-Воздушные Силы СССР уже могли позволить себе снимать с передовой поредевшие авиаполки для переучивания, отдыха, подготовки пополнения. Фашистский план блицкрига был окончательно сорван, фашистские орды встретили ожесточенное сопротивление, впереди были сражения за Сталинград, Кавказ, Ленинград…
Командир 22-го зап полковник Родин приводит в служебной характеристике итоги боевых действий полка, прибывшего на переучивание: «Сбит личным составом полка 31 самолет противника. Свои потери полк имеет: сбитых в воздушных боях — 21 самолет ЛаГГ-3. Погибло — 7 летчиков и 4 не вернулось с боевого задания».