— Хватит, Джейд. — Он кидает чипсы на заднее сиденье. — Это уже пятая пачка за два дня.
— Ну и что. Я люблю чипсы. — Слизнув с пальцев соль, я отстегиваю ремень безопасности и тянусь обратно за чипсами.
— Эй, пристегнись. Только попробуй взять эту пачку. Клянусь, она станет последней. Тебе стоит начать питаться нормально.
Закатив глаза, я усаживаюсь на место.
— Райан, ты не мой врач. Ты еще даже не поступил в медицинскую школу, поэтому хватит читать мне лекции о здоровье.
Придерживая руль, он вытирает со лба пот.
— Необязательно быть врачом, чтобы знать, что диета из содовой с чипсами на пользу тебе не пойдет.
— Картошка — это, между прочим, овощ. — Я громко хрумкаю чипсами, но Райан никак не реагирует.
— Черт, ну и жара. — Он полностью опускает стекло, отчего в машину проникает еще больше раскаленного воздуха. С громыхающим позади прицепом мы спускаемся по склону, затем минуем ещё два.
— Закрой окно. Я не слышу радио из-за этого шума.
— Если я его закрою, то мы задохнемся. — Но он все же делает, как я прошу. — Когда я стану врачом, то первым делом установлю в машине кондиционер.
— Сначала ты выплатишь свой студенческий заем. — Я запихиваю в рот остатки чипсов.
— Это точно. Наверное я просижу за рулем этой тачки еще лет десять. — Он подталкивает меня локтем со своего сиденья. — Не всем удается получить полную стипендию в элитном колледже на Восточном побережье.
Я пожимаю плечами.
— Что тут ответить? Когда какой-то богатенький тип предлагает оплатить тебе колледж, то ты соглашаешься.
— Он предложил тебе стипендию, потому что ты ее заслужила. Больше, чем кто бы то ни было.
— Не начинай, Райан. — Я отворачиваюсь к окну, наблюдая за тем, как мы покидаем очередной штат. Сейчас мы в Нью-Йорке, проезжаем мимо фермерских полей. До сих пор я и не знала, насколько хорошо в Нью-Йорке развито фермерство. Вчера я впервые очутилась за пределами Айовы и уже успела побывать в пяти других штатах. Из-за автострады почти каждый штат кажется похожим на предыдущий. По обе стороны дороги простираются большие поля. Когда мы попали в Пенсильванию, пейзаж стал холмистым и с кучей деревьев. В Нью-Йорке деревья чередовались с полями.
Райан полностью закрывает окно, и шум дороги стихает.
— Мы почти на месте, и я должен сказать это в последний раз, а потом заткнусь.
Я драматично вздыхаю.
— Ладно. Только быстро.
— Джейд, я правда очень тобой горжусь. На твоем месте большинство людей замкнулись бы и бросили бы школу. Но ты закончила ее и, блин, даже произнесла прощальную речь.
— Знаю. Я там была. Ты как, закончил? Потому что теперь все это не имеет значения. То была школа. Теперь я в колледже. А там, чтобы самоутвердиться, придется начать с нуля.
— Ты ничего не должна кому-то доказывать. Да ты в первый же день в кампусе надерешь им всем задницы.
— Ладно, завязывай. Хватит меня подбадривать. Не надо льстить моему самолюбию, чтобы потом реальность дала мне пощечину. В школе было просто. В колледже намного больше проблем. Мне предстоит учиться с избалованными богатенькими детишками, которые ходили на крутые подготовительные курсы и всю жизнь, наверное, занимались с репетитором.
— Эй, не настраивай себя на такой лад, пока не узнаешь, как все на самом деле. Ты их еще и в глаза не видела. Дай им шанс прежде, чем осуждать.
— Ой, да ладно. Как будто там не начнут осуждать меня. Я выиграла Кенсингтонскую стипендию. Все знают, что это благотворительность.
Он снова опускает стекло.
— Сомневаюсь, что там хоть кто-то знает о твоем прошлом.
— Достаточно узнать всего одному — и узнает весь колледж. И тогда я стану для них бедняжкой из Айовы, которая в возрасте пятнадцати лет нашла на полу ванной свою собственную мать, умершую от передозировки таблеток и алкоголя. Все начнут думать, что я такая же сумасшедшая, как она. Может, оно так и есть… — Мой голос затихает.
— Прекрати, Джейд. Ты не твоя мать. И вообще ничем на нее не похожа. Ты уже добилась намного большего, чем она.
— Пожалуйста, мы можем перестать говорить о моей матери? — Я открываю содовую, и та с шипением переливается через край и растекается по всему сиденью. — Черт! Извини.
Приподняв бутылку, я вытираю мокрую руку.
— Не парься. Этой машине лет тридцать. И в ней не в первый раз проливается содовая.
Подхватив с заднего сиденья полотенце, я быстро вытираю темную липкую жидкость, которая течет по креслу вниз. «Черт побери, Джейд! Смотри, что ты натворила, бестолковая раздолбайка!» — кричит у меня в голове голос матери. Я вздрагиваю, приготовившись почувствовать боль от пощечины по лицу.