Вокруг тихо, ничто не шелохнется в подлеске, и птиц не видно. Весной и летом их было здесь множество, но сейчас девушка не заметила ни одной.
Они либо улетели на юг, либо находились где-то в другом месте, собираясь в стаи, готовясь к отлету. Внизу, на реке, стаи уток ссорились и шумели на заводях, а заросли тростника кишели черными дроздами, которые свистящей бурей взмывали в небо. Но отсюда птицы улетели, и в лесу стояла тишина, торжественный покой с легким привкусом одиночества.
Она сказала дереву, что, возможно, куда-то отправится, и сейчас задумалась, то ли сказала, что действительно имела в виду, и знает ли она сама об этом столько, сколько нужно знать. Иногда казалось, что она собирается в какое-то другое место — а могло быть и совсем иначе. В ней жило чувство смутного беспокойства, ожидания, покалывающее ощущение, что вот-вот произойдет что-то чрезвычайно важное, но она не могла его определить. Это было нечто незнакомое, даже пугающее для того, кто всю свою жизнь прожил в мире, столь хорошо ему известном. Мир был полон друзей — не только среди людей, но и других: маленькие пташки в лесах и кустарниках, застенчивые цветы, прячущиеся в лесных укромных уголках, стройные деревья, тянущиеся к небу, самый ветер, и солнце, и дождь.
Она тихонько похлопала ладонью гниющий ствол, словно это тоже был друг, и заметила, как вереск и другие растения собрались вокруг него, оберегая и защищая, пряча его от глаз в час унижения и беды.
Она поднялась и пошла дальше вверх по склону, теперь медленно. Она оставила амулет, а дерево не заговорило с ней, как раньше, но сделало что-то другое, произвело какое-то иное действие, и все было хорошо.
Она достигла гребня холма и начала спускаться, направляясь к лагерю, и, едва сделав несколько шагов, неожиданно поняла, даже никого не видя, что она не одна. Девушка быстро обернулась — и он стоял тут, в одной лишь набедренной повязке, и его бронзовый крепкий торс блестел под лучами солнца, а рядом лежала поклажа, и к ней был прислонен лук. На груди висел на ремешке бинокль, наполовину скрывая его ожерелье.
— Я вторгся на твою землю? — проговорил он вежливо.
— Земля ничья, — ответила она.
Ожерелье ее зачаровало; она не отводила от него глаз.
Он дотронулся до ожерелья пальцем:
— Тщеславие.
— Ты убил огромного белого медведя,[1] — произнесла она. — И не одного, судя по тому, сколько здесь когтей.
— Тоже, — сказал он, — способ вести счет. Один коготь — один медведь. По когтю от каждого.
У нее захватило дух.
— У тебя сильный амулет.
Он хлопнул рукой по луку:
— У меня сильный лук. Верные стрелы с кремневым наконечником. Кремень лучше всего, кроме чистой стали, а где теперь найдешь хорошую сталь.
— Ты пришел с запада, — сказала она, зная, что огромные белые медведи водятся только на западе. С год тому назад один из них задрал ее родственника, Бегущего Лося.
Он кивнул:
— Далеко с запада. Оттуда, где большая вода. С океана.
— Насколько это далеко?
— Не знаю. Я был в пути много лун.
— Ты считаешь лунами. Ты принадлежишь моему народу?
— Нет, не думаю. У меня белая кожа, она лишь потемнела от солнца. Я встречался с твоим народом, они охотились на буйволов. Это были первые люди, кроме моего собственного народа, которых я когда-либо видел. Я не знал, что есть еще люди. До тех пор я встречал только роботов.
Она сделала презрительный жест:
— Мы не знаемся с роботами.
— Я так и понял.
— Куда ты направляешься? Дальше на восток прерия кончается. Там только лес, а за ним еще один океан. Я видела карты.
Он указал на дом, стоящий на вершине огромного мыса:
— Может быть, туда. Люди в прериях говорили мне о большом доме из камня, где живут люди. Я видел много домов из камня, но в них никто не жил. А здесь живут?
— Двое.
— И только?
— Остальные, — сказала она, — отправились к звездам.
— Об этом они тоже говорили, — сказал он, — и я удивлялся. Я не мог поверить. Кто же захочет отправиться к звездам?
— Они находят другие миры и живут там.
— Звезды — всего лишь яркие огоньки, что светятся в небе.
— Это другие солнца, — сказала она. — Ты не читал книг?
Ой покачал головой:
— Однажды я видел одну. Мне сказали, что это книга. Сказали, что она могла бы со мной говорить, если знать способ. Но человек, который мне ее показывал, забыл его.
— Ты не умеешь читать?
— Это чтение и есть тот способ? Способ, при помощи которого книга заговорит?
— Да, — сказала она. — Там есть маленькие значки. Ты читаешь значки.