Однако Бор не разделяет их иронии. Вполне серьезно, без улыбки он говорит:
— Мне думается, ситуация довольно реальная.
Несмотря на любовь и уважение к своему учителю, его спутники не могут скрыть веселого удивления.
— Господи, о чем вы, это же бред собачий, — не выдерживает Сциллард.
— Разве так бывает…
Бор берет Гейзенберга за пуговицу пиджака:
— А не кажется ли вам, Вернер, что тот, кто защищается, действует быстрее?
Гейзенберг недоверчиво пожимает плечами, да и остальные насмешливо переглядываются.
— Инстинкт самосохранения должен срабатывать быстрее… — упрямо продолжает Бор, теребя пуговицу.
— Давайте проверим, — предлагает Сциллард. С энтузиазмом экспериментатора он жаждет опыта, реальных доказательств и тут же организует этот опыт. — Купим пистолеты и сейчас все это выясним.
Сказано — сделано. Они направляются в ближайший магазинчик, выходят оттуда с парой детских пистонных пистолетов. Поединок решено провести безотлагательно, здесь, на улице.
— Кто будет гангстером? — распоряжается Сциллард. — То есть кто нападает?
— Я!.. Я!.. — одновременно выкрикивают Оппи и Теллер.
— Тогда я жертва, то есть благородный герой, — требует Гейзенберг.
— Нет уж, героем буду я, — простодушно просит Бор. — Все-таки это моя гипотеза.
— Прекрасно, я гангстер! Теоретик должен сражаться с теоретиком, — восклицает Гейзенберг. — И вообще, мы, немцы, любим стрелять. — Он бесцеремонно забирает у Сцилларда пистолет.
Оппи недоволен.
— Силы неравны… Этот Вернер и не подумает уступить. Сейчас он укокошит своего учителя.
Бор и Гейзенберг становятся в позицию. Лео Сциллард помогает Бору зарядить пистолет.
— Итак, Вернер, ты начинаешь! — командует Лео.
«Враги» прячут пистолеты в карманы. Наблюдатели окружают их кольцом. Гейзенберг, уверенный в победе, не спешит. Бор немного смущен, доброе большое лицо его совершенно не соответствует происходящему и невольно вызывает улыбки.
Гейзенберг выхватывает пистолет, но, на какое-то мгновение опережая, весело хлопает пистон. Невероятно, что это успел выстрелить Бор, такой неуклюжий, сутулый, чем-то напоминающий медведя.
— Ого! Вот так штука! Еще, еще, снова! — требуют все.
Собираются прохожие, привлеченные шумным сборищем, необычным в этом респектабельном Копенгагене. Отворяются окна, останавливается возчик пива. Подходит полицейский.
— В чем дело, господа? Добрый вечер, господин Бор!
— Видите ли, мы проверяем одну психологическую теорию, как бы это выразиться…
— Судьба агрессора, — подсказывает Сциллард, он снова заряжает пистолет и подает сигнал.
— Всякое действие, — продолжает рассуждать Бор, засунув пистолет в карман, — которое требует решения, выполняется медленнее…
— Дайте я попробую, — просит Оппи.
Он отбирает пистолет у Гейзенберга, решив во что бы то ни стало опередить Бора. Закусив губу, он ждет, изготовился.
— Нильс, следи за ним, — предупреждает Сциллард.
— Он мне не мешает… Так вот, решение неизбежно выполняется медленнее, чем действие, вызванное внешним раздражителем…
Решившись, Оппи выхватывает пистолет, вкладывая в движение всю свою молодую стремительность, и снова Бор успевает выстрелить раньше.
Ему аплодируют.
— Это похоже на фокус, — досадливо бурчит Гейзенберг. — Я понимаю вашу теорию, но что же получается? Что же делать бедным бандитам?
— Если они хотят убить друг друга, — необычайно серьезно заключает Бор, — то им ничего не остается другого, как разговаривать. Ибо тот, кто решится стрелять, будет убит прежде, чем исполнит свое решение.
Маленькое зимнее солнце в морозном ореоле, и ветер. Тишина безлюдного заснеженного Ленинграда. Репродукторы на столбах гулко разносят тиканье метронома. Литейный мост через Неву. Отсюда открывается путаница тропинок по льду, бездымные заводские трубы, белый город над белой рекой. У набережной стоит пар над прорубью, окруженной ледяными наростами, прорубленные ступеньки, редкие фигуры людей, тянущих ведра на саночках.
Молоденький воентехник Гуляев, в полушубке, с вещмешком, бредет по бесконечно длинному Лесному проспекту. Мимо разбитых домов и домов с замерзшими окнами — по ним видно, что там еще живут. Постукивает движок в какой-то мастерской. Закутанные, перевязанные платками люди, не поймешь, кто они — мужчины, женщины, разбирают крыльцо деревянного дома. Обвязав веревкой столб, тянут, пытаясь свалить его. Воентехник подходит, впрягается. Столб трещит, падает.