Дэнна слушал эти сплетни с жадным интересом. Какая разница, правда это или нет, главное, что увлекательно и похоже на правду. Стоило только взглянуть на леди-капитан и юного кавалера — и не оставалось сомнений в том, что они без ума друг от друга. Как ей удалось вскружить голову столичному щеголю? Он просто сгорал от страсти… все ей позволял… они же до кровати дойти не могли… как в тот вечер, в темном уголке под лестницей…
Шепот, сладкие вздохи, тихий смешок, торопливые поцелуи, спущенная с плеч рубашка. Обычное дело, официанты и не такое видят. Полагается профессионально отвести глаза и с каменной мордой пройти мимо. Но Дэнна вдруг сбивается с шага — ведь это его рыжий бог виснет на шее кавалеристки, выгибается под ее губами. Позабыв о всяческих правилах приличия, Дэнна не сводит с них глаз. Как ему хорошо с ней, как она ласкает его, откровенно, бесстыдно, властно, так что он вскрикивает и вцепляется пальцами в ее плечи… Тут кавалер Ахайре бросает взгляд поверх ее плеча на Дэнну, застывшего с подносом, что-то шепчет ей в ухо с улыбкой, и Дэнна опрометью бросается прочь. Лицо у него горит, в ушах стучит кровь, в паху горячо и тесно. Этой же ночью ему снится, как его прижимают к стене, его рот затыкают поцелуями… на простыне утром влажное пятно, а в зеркале отражается лихорадочный румянец и сумасшедший блеск в глазах, будто он всю ночь протрахался.
Неделя пролетает, как на крыльях, и сердце его трепещет от мысли, что он снова увидит их… ее.
Но через неделю их нет. Официанты шепчутся, что кавалер Ахайре бросил Хазарат и укатил в столицу. Это вранье, наверняка вранье, просто кавалеру Ахайре нужно было вернуться на службу, разве он бросил бы леди Лизандер, разве она позволила бы ему? Но та вечеринка действительно оказывается прощальной, и после нее капитан Лизандер перестает приходить в «Камарго». Дэнна чувствует странную пустоту, будто он чего-то лишился. Но как можно лишиться того, чего не имел?
Проходит месяц, потом еще один. Несколько раз он выбирается к воротам крепости, посмотреть, как кавалеристы выезжают в патруль. Однажды он видит леди-капитан Лизандер — и щеки так обдает жаром, что он поспешно отводит глаза. Ему кажется, что он не думает о ней… до того момента, как она возникает в дверях «Камарго». Одна, без обычной толпы кавалеристов. Садится в алькове, но штор не задергивает.
— Я приму заказ, — неожиданно для самого себя вырывается у Дэнны. Управляющая кивает; на лицах коллег читается удивление: «Наш-то скромник каков!» — и зависть.
Превозмогая проклятую робость, он заговаривает с леди Лизандер, и она приветливо ему улыбается. Она классно выглядит сегодня, думает он. Душа у Дэнны поет, когда он пробирается к ее столу с подносом; в голове бродят неясные, но сладостные мечты. Она рассталась с кавалером Ахайре… она сегодня одна… может быть, она пригласит его посидеть с ней — это вполне в правилах «Камарго». Может быть, даже… Тут он резко останавливается, едва не роняя поднос. Леди Лизандер поднимается навстречу высокой стройной рыжеволосой женщине, и на лице ее выражение такого восторга, что все становится ясно. Даже до того, как они целуются.
Этот поцелуй все время стоит у Дэнны перед глазами, когда он с дежурной улыбкой выполняет свои обязанности. Поздним вечером, сдав смену, он долго плачет в туалетной комнате, закрыв лицо передником. Как он мог хоть на секунду вообразить, что у него есть шанс? И как это случилось, что ему не все равно, с кем встречается леди Лизандер? И почему он не переставал исподтишка разглядывать ее, хотя видеть, как она смотрит на свою спутницу, как касается ее бедра или запястья, было просто невыносимо? И остается невыносимым через неделю и через две, когда леди снова и снова встречается со своей рыжеволосой пассией. Его не утешает то, что леди Солантис — невеста наместника и, может быть, вообще не спит с леди-капитан… она ведет себя очень сдержанно и не позволяет особых вольностей на людях. Зато леди-капитан пожирает ее глазами, и какая разница, спят они друг с другом или нет, все равно мысли кавалеристки принадлежат ей, и это причиняет Дэнне почти физическую боль.
О нем она не просто не думает — даже не смотрит. Даже когда оплачивает счет. Только на нее, на рыжую, и временами еще на своих кавалеристов, когда они пьют шумной компанией. Зато кое-кто из них смотрит на Дэнну. Ах, капитан Кунедда, разве нужен ваш щедрый рот тому, у кого на сердце царит зима, и на глаза наворачиваются слезы?
Так он его и заловил, в закутке под лестницей, где Дэнна укрылся на минутку — побыть наедине со своей печалью. Только что он один — и тут подкравшийся неслышно Кунедда лезет к нему с поцелуями, такими жаркими, что даже слезы высыхают. И Дэнна целуется с ним, пока дух не захватывает. Но потом капитан расстегивает на нем штаны, и мучительный стыд обжигает Дэнну. Вот так? Под лестницей в «Камарго», с пьяным Кунеддой, которому после кувшина вина уже все равно, кого трахать? «Нет, господин, не надо…» — шепчет он, пытаясь вырваться, но Кунедда, сильный, как дьявол, продолжает его тискать. «Надо, мой сладкий, надо!» Кричать — стыдно… ведь это просто шутка перебравшего гостя, не станет же Кунедда его насиловать, сейчас рассмеется и выпустит…
Дэнна дергается и вскрикивает, когда капитан больно сжимает его руки. Он так испуган, что не сразу узнает голос.
— Кунедда, ты что это вытворяешь?
— Пока ничего, дорогая, но ты посмотри, какой красавчик! — Кунедда вытаскивает его из тени, и Дэнна видит леди Лизандер в двух шагах от себя.
Внутри все сладко замирает. Вот теперь она на него смотрит. Очень внимательно. Потом на Кунедду. Тот широко улыбается.
— Хочешь, поделюсь? Пошли наверх.
На какую-то секунду сердце Дэнны рвется сумасшедшей надеждой. А вдруг… согласится? Вдруг… рыжая ушла, и… Ему тогда все равно, Кунедда или кто-то еще, но только с ней, рядом с ней…
— Отпусти мальчика, — говорит она ровным дружелюбным тоном.
— Не много ли на себя берешь, капитан? — вскидывается тот.
И без долгих прелюдий огребает в челюсть.
От удара Кунедда отшатывается и выпускает Дэнну.
— Сваливай, парень, я сама разберусь.
И он убегает, а сердце его выстукивает: она дралась из-за меня, она ударила капитана…
На следующий день Кунедда приходит с розами, косноязычно бормочет извинения. Потом, у себя дома, Дэнна перебирает эти розы, вдыхает их запах, прижимает нежные лепестки к губам, прежде чем засушить между страницами «Кленовых листьев». Может быть, это она их выбрала… это она отправила Кунедду извиняться, наверняка, без сомнений… и в следующий раз она улыбнется ему и спросит, понравились ли ему розы…
Но в следующий раз она по-прежнему на него не смотрит.
Однажды, запинаясь и краснея, он поверяет свою тоску Маттео. Они дружат с детства, хотя совершенно не похожи друг на друга — Маттео раскованный и компанейский парень, обожающий быть в центре внимания. В свои семнадцать он уже успел сменить десяток любовников.
— С ума сошел, сохнуть по Хазарат? — напрямик говорит тот. — Ты ей только намекни, чего ты хочешь, и она сама все сделает. Думаешь, ей зря такое прозвище дали? Ей трахнуться — как бокал вина выпить. Она только степняками брезгует, и совершенно зря, между прочим.
— Ты не понимаешь, — Дэнна мучительно подбирает слова. — Мне не это нужно. Я хочу… чтобы она сама… сама, понимаешь? Если я буду с ней заигрывать, получится… ну, как бы я сам навязался.
— Так ты ее хочешь или нет?
Лепечет, глядя в пол:
— Я не знаю…
Маттео нетерпеливо вздыхает.