Утром он просыпается в широкой постели Ньярры, без сапог и туники, но в штанах. Он не помнит даже, как здесь оказался, где-то с четвертой бутылки пива в памяти провал. Сам Ньярра уже встал, умывается над тазиком с водой, собрав волосы в узел на затылке. При мысли, что они провели ночь в одной кровати, щекам становится жарко.
— Хочешь кофе, Ди? — приветливо спрашивает Ньярра.
— Ага. А почему я здесь?
Он не помнит, как надо обращаться к Ньярре, и вообще, это первое имя или второе, а может, единственное? Но в казармах все называют друг друга по прозвищам и на «ты», разобраться невозможно.
— Ты вчера уснул за столом. Я же обещал за тобой присматривать, вот и положил у себя. Вставай, умывайся, сейчас поедем.
Дэнна решает, что к леди-капитан перед отъездом он заходить не станет. Нет сил видеть ее безмятежное лицо. Ей все равно, что они расстаются почти на неделю!
К эутангам собирается большая компания: десяток офицеров, полсотни солдат. Дэнна уже многих из них знает. К разговорам он не прислушивается, только смотрит печально на луку седла, на лошадиную гриву, на траву под копытами, изредка вздыхает. Но все время молчать скучно, и приходится завести разговор с Ньяррой, который едет рядом.
К вечеру у него уже такое чувство, что они сто лет знакомы. Без всякого стеснения Дэнна болтает с ним обо всем на свете. Пару раз, оговорившись, он даже называет его дружеским прозвищем Нийе. Невозможно не испытывать симпатию к этому большому добродушному человеку. А еще Дэнна с легким смущением думает, что, похоже, и сам нравится ему. Когда в темноте сильные руки Ньярры разминают ему ноющую с непривычки спину, он постанывает от удовольствия так бесстыдно, что кавалерист усмехается:
— А ты горячий, Ди, как я погляжу.
Сердце у Дэнны ухает куда-то в живот, при мысли, что сейчас Ньярра коснется губами его голой спины между лопатками… Но тот, посмеиваясь, хлопает его по плечу и ложится рядом, на расстеленную попону.
— Никак, совратить меня решил? Побереги силы, малыш.
— Ты что, парней не любишь? — озорно шепчет Дэнна, сам удивляясь своей смелости. Не прошли даром три месяца в крепости!
— Люблю, — с удовольствием отвечает Ньярра, закидывая руки за голову и потягиваясь. — Только постарше.
— Ну, так всегда. Думаете, раз мне двадцати нету, так я ни на что не гожусь.
— Если б так, леди-капитан не пускала бы тебя к себе в спальню.
Дэнна переворачивается на бок и проводит кончиками пальцев по груди Ньярры, там, где рубашка расстегнута.
— А ты леди-капитан боишься? Сам же слышал, ей все равно, с кем я буду спать.
— Ох, ну ты обнаглел, — говорит тот, но голос у него совсем не сердитый. — Говорю же, побереги силы. Нам еще полдня завтра ехать.
Да, похоже, он нравится Ньярре чисто по-дружески. У того даже дыхание не сбилось. Нельзя сказать, что Дэнна так уж разочарован. Первый раз с мужчиной должен быть особенным… чтобы страсть кипела, и искры проскакивали!
Хо-хо, похоже, эутанги по-другому не умеют. Вот горячий народ! В становище Дэнна едва успевает крутить головой по сторонам. Здесь все такие красивые, шумные, одеты ярко, а как развязно себя ведут! На его глазах высокий мужчина обалденной наружности обнимает Ньярру и долго целует взасос. Кавалеристы свистят и хлопают.
Они раскидывают лагерь, а Дэнна все косится в сторону становища, туда, где среди эутангов мелькает этот смуглый красавец с правильными чертами лица, с каштановыми локонами, блестящими под степным солнцем.
— Хорош, правда? — улыбается Ньярра. — Глаз не отвести.
Тут Дэнну осеняет.
— Это же Агвизель, да?
— Он самый. Но тут ловить нечего, Ди.
Дэнна и не собирался, однако для порядка выпендривается:
— С чего бы? Он, говорят, трахает все, что движется. А что не движется, то сдвинет и…
Ньярра смеется:
— Это ж когда было. Мы с ним до войны познакомились, когда он вождем еще не был. Он к нам часто приезжал.
— Нийе, признайся, — Дэнна подмигивает. — Ты с ним спал?
— Все тебе расскажи…
— Да лааадно, чего б он тогда к тебе целоваться полез. А кто кого, а? Ну, Нииийе!
— Я его, — заговорщическим шепотом говорит Ньярра. — А потом он меня. А потом пришел Кунедда, и такое началось!
От смеха они роняют опору для палатки, которую почти уже поставили.
— Почему ты сказал, что ловить нечего?
— Ну, он после войны как-то отошел от своих привычек, — с заметным сожалением поясняет Ньярра. — Может, любовника завел, не знаю.