Результаты объявляют с утра, перед всем полком. Реют знамена, блестит серебряное шитье парадных мундиров, лица у всех торжественные, даже у самых отъявленных раздолбаев. Дэнна стоит на шаг позади Лэйтис, с капитанским штандартом, надев на руку ее тяжелый щит. Который полтора года назад едва поднимал. Теперь ничего, держит, разве что иногда упирает в бедро, чтобы рука отдохнула. Лица Лэйтис ему не видно, только щеку с упавшей на нее золотистой прядью. Волнуется ли она? Он сам волнуется так, что руки потеют, и сердце глухо ворочается в груди, хотя ему-то что, не его судьба решается…
Председатель комиссии долго перечисляет заслуги кандидатов, проявленные ими на экзаменах, — тянет время, нагнетает напряжение. Его послушать, так все четверо хоть сейчас готовы занять должность командира Белой крепости.
— Перед нами стояла невероятно сложная задача — из четверых более чем достойных претендентов выбрать одного. Скажу прямо: комиссия долго не могла прийти к единому решению. Случается, что в таких ситуациях прибегают к простой жеребьевке, отдавая решение на волю Единого бога. Однако полковник Гаэрри убедил нас, что молодость и некоторый недостаток теоретических знаний с лихвой компенсируется боевым опытом…
Дэнна забывает, как дышать. «Молодость»?
В голове молнией проносятся слова оруженосца Кунедды, который все про всех знает: «В двадцать семь стать командиром крепости — это, доложу я тебе, финт ушами!» А сам Кунедда старше… и служит на пару лет дольше…
Кажется, многие в полку умеют считать. По рядам проходит вздох.
Председатель обводит стройные ряды кавалеристов глазами и заканчивает:
— Леди-капитан Лэйтис Лизандер назначается исполняющей обязанности командира Селхирского гарнизона, с испытательным сроком в один год, считая с сегодняшнего дня. При условии успешного прохождения испытательного срока ей будет присвоено звание полковника и постоянная должность командира гарнизона.
И полковник Гаэрри, выступив вперед на шаг, командует:
— Вольно!
Из пяти тысяч кавалерийских глоток рвется единый неуставной клич, и в восторге Дэнна орет вместе со всеми:
— Хазара-а—ат!
Четким шагом леди-капитан Лизандер, — Лэйтис, возлюбленная его богиня, — подходит к председателю комиссии.
— Смирно! — рявкает полковник.
Замерев и, кажется, затаив дыхание, кавалеристы смотрят, как леди-капитан Лизандер опускается на одно колено и принимает из рук председателя пергаментный свиток со своим назначением. Потом встает рядом с полковником Гаэрри, и полковник жмет ей руку, а потом вдруг порывисто обнимает и хлопает по спине. И что-то говорит вполголоса.
— Что он тебе сказал? — допытывается Дэнна, когда, наконец, остается с ней наедине после бесконечных офицерских пьянок в честь нового и старого командиров.
— Как полагается, «Единый бог вам в помощь, леди-капитан!» — смеется она.
Конечно, она врет, и Дэнна понимает, что правды от нее не добиться.
На самом деле полковник сказал: «Чтоб через три года вся степь стояла в позе покорности! Покажи им, у кого тут яйца, леди-капитан!»
Так она и поступит. Долго еще потом энкины будут обходить стороной Селхир и Белую крепость, предпочитая нападать на менее укрепленные приграничные форты. И присмиреют окончательно, когда их наголову разобьют в одной молниеносной осенней кампании объединенные силы кридан и союзников-эссанти. Армией кридан будет командовать генерал Брано Борэсса, но кампания прославит имена тех, кто дрался на переднем фланге, а не тех, кто осуществлял руководство из штаба, — вождя эссанти Кинтаро и командира Белой крепости Лэйтис Лизандер. Дэнна каждый день будет бегать к офицерам связи, чтобы одним из первых читать военные сводки, и сердце его будет биться чаще при виде знакомых имен. По ночам ему будет сниться леди-полковник, в латах, с двумя окровавленными мечами, грозная и прекрасная. К тому времени их уже разделят несколько лет и несколько сотен миль. Но это будет еще нескоро. «Пока что я тебя люблю, солнце».
Селхирские друзья Дэнна действительно умирают от зависти к оруженосцу командира Белой крепости. Нового жалованья хватает, чтобы устроить для всех друзей, приятелей и просто знакомых грандиозную вечеринку в доме Маттео, с дорогими винами и с еще более дорогими актерами и танцовщицами. И впервые Дэнна понимает, что жизнь его изменилась окончательно и бесповоротно. Те, кто раньше его ни в грош ни ставил, теперь смотрят уважительно, оказывают знаки внимания. Девчонки, которые раньше в его сторону не смотрели, теперь сами липнут. И все наперебой просят рассказать о делах крепости и слушают, раскрыв рот. Просто Дэнна сам изменился. В крепости он, понятное дело, оруженосец, младший, подай-принеси, ножки раздвинь… а здесь, среди сверстников, меча не державших, в седле не сидевших, трудящихся кто в лавке, кто в мастерской, он — воин. Никто, конечно, этого словами не выразит, но все чувствуют, как от него веет уверенностью, спокойной и сдержанной силой. И в конце вечеринки именно он уводит в спальню самую смазливую актриску. Актриска стонет и мурлычет под ним, в экстазе закатывает глаза, всячески выражая восторг неутомимой его страстью, и засыпает, обессиленная, похожая на сорванную орхидею в ворохе смятого шелка. Она красива и неглупа, но не слишком ему нравится. Голод плоти, не больше — и даже загоняв ее до изнеможения, он этот голод не насытил. Все потому, что он привык уже к двум партнерам, натренированным и сильным кавалеристам… а теперь нет ни одного, про Тьерри лучше не думать, а Лэйтис две недели почти не показывается дома, принимая дела у полковника Гаэрри, и все, что достается Дэнне — торопливый поцелуй где-нибудь в переходе между оружейной и кузницей.