Глупо надеяться, что один человек, пусть даже Избранный, справится со всеми бедами. Капитан понимала это, но все равно отправила Девлина в дорогу, ведь у нее тоже не было выбора.
Драккен вновь перевела взгляд на Камень Души, желая, чтобы он и дальше сиял чистым и сильным светом. Уже много лет она не взывала к милости Богов. Точнее сказать, уже много лет она полагалась только на себя и своих гвардейцев, хотя знала, что близок день, когда даже они не смогут защитить королевство от нависшего над ним зла.
Заметив, что брат Арни наблюдает за ней, капитан Драккен пробормотала короткую молитву за здравие Избранного и благополучие Джорска — чтобы выжить, им понадобится помощь Богов.
VI
Капитан Драккен поерзала, пытаясь устроиться поудобнее. Уже не в первый раз ей в голову приходило, что деревянные кресла, на которых сидят советники, с успехом заменили бы собой самые страшные орудия пыток. После нескольких часов сидения в таком кресле она сама была готова признаться в дюжине мелких преступлений, если бы такой ценой могла купить свободу. Увы, свобода так легко не доставалась, и мысли капитана вновь вернулись в Зал Совета.
Кроме нее, за длинным дубовым столом сидели еще тринадцать советников. Место во главе стола пустовало — оно предназначалось для короля. По обе стороны от королевского кресла расположились герцог Джерард и леди Ингелет, старшие советники. Далее сидели члены Совета в порядке убывания их ранга. Незанятое место на противоположном конце стола отводилось для приглашенных.
Капитан заметила, что неудобства, похоже, испытывает она одна. Может быть, остальные привыкли к этим креслам, потому что регулярно посещают заседания Совета, тогда как она присутствует здесь только в особых случаях, а может быть, советники научились так же хорошо скрывать свои чувства, как и мотивы своих действий.
— Итак, все согласны? Прошение лорда Тинсета о признании Джейсена Сторенсона сыном и наследником отклоняется. После смерти Тинсета земли барона в Тамараке и его титул вернутся под власть короны, — объявила леди Ингелет.
Пожилая советница обвела взглядом сидящих за столом — один за другим члены Совета согласно кивали. Только советница Дорета, самая молодая из всех, решилась подать голос:
— Ситуация неприглядная. Если барон захотел признать Джейсена своим сыном, следовало сделать это сразу после его рождения, а не через двадцать с лишним лет.
Разумеется, двадцать лет назад лорд Тинсет рассчитывал, что оставит наследство своим законным детям, но это было еще до того, как из-за несчастного случая на охоте он лишился мужской силы. Теперь, когда его сын и дочь умерли от странной болезни, эпидемия которой выкосила почти все население Тамарака, барон пришел в отчаяние и решил объявить наследником одного из своих внебрачных отпрысков.
Случай был не первым, но для того чтобы склонить мнение Совета в свою пользу, требовалось богатство или политический вес, а Тинсет не обладал ни первым, ни вторым. Борьба с недавней эпидемией опустошила сундуки барона, хозяина и без того бедной провинции Тамарак. Традиционалисты, которых он поддерживал, все как один воспротивились признанию наследником бастарда, поскольку это поставило бы под сомнение их собственные титулы. У членов Совета, настроенных более прогрессивно, не было причин испытывать приязнь к лорду Тинсету, зато у каждого из них были все основания надеяться, что король провозгласит новым бароном Тамарака именно его. Исход дела был ясен даже дураку, но ради соблюдения приличий советники долго и с важным видом обсуждали вопрос, прежде чем принять решение.
— Вы согласны, что прошение следует отклонить, советница Дорета? — уточнила леди Ингелет.
— Да, конечно, если все считают, что так лучше… — запинаясь, выдавила Дорета.
Капитан Драккен подавила вздох. Дорета слишком молода и неопытна, чтобы занимать пост советницы, ей едва исполнилось двадцать четыре года. Традиционалисты выдвинули ее в члены Совета на место, которое раньше занимала ее мать. Однако капитан Драккен подозревала, что их выбор пал на Дорету не столько из уважения к ее покойной матери, сколько из расчета на то, что в их руках она окажется отличной марионеткой.
— Запишите, что члены Совета единодушно рекомендуют королю отклонить прошение лорда Тинсета, — заключила леди Ингелет и передала свиток писцу, сидевшему позади нее. — Переходим к следующему вопросу. К Совету хочет обратиться капитан Драккен.
Ну наконец-то. Капитан поднялась со своего места и поклонилась советникам, как того требовали правила этикета, поскольку всех членов Совета назначал король, а она присутствовала здесь только благодаря своей должности.
— На последнем собрании я донесла до сведения Совета что среди мечей, которые предназначались для Избранных, королевский оружейник выявил пять фальшивых. Это не считая того, изъян в котором нашел новый Избранный во время церемонии посвящения. Записи свидетельствуют, что, кроме этих клинков, мнимый кузнец изготовил полдюжины учебных мечей для королевских стражников, наконечники для копий и два гросса арбалетных стрел. Хотя в этих предметах мастер Тимо не нашел видимых дефектов, по приказу Избранного он взялся перековать все подозрительное оружие, а также сделать новые мечи для будущих церемоний Избрания.
Советник Арнульф с неодобрением покачал головой.
— Вы уверены, что в этом есть необходимость? Работа будет стоить целое состояние.
— Излишняя осторожность не повредит, — ответила капитан Драккен. — Я не желаю рисковать жизнью своих подчиненных, вооружив их клинками, которые выковал изменник.
— Но у вас нет доказательств того, что кузнец и вправду изменник, — высказался герцог Джерард. — Может, он стал жертвой обстоятельств, или же дефекты мечей связаны с плохим качеством стали.
Капитан скрипнула зубами.
— Любой кузнец, знающий свое ремесло, сразу разглядел бы изъян. Мастеру Тимо это не составило никакого труда.
— Возможно ли, что кто-то испортил мечи после того, как они были сделаны? — спросил лорд Зигмунд.
— Очень хороший вопрос. По словам мастера Тимо, мечи были такими с самого начала, но искусный кузнец мог подпортить мечи и позже, нагрев их и ухудшив закалку металла, и хотя для этого нужно большое умение, заметных следов после такого вмешательства не остается.
Советник Арнульф, сидевший напротив капитана Драккен, откашлялся и подождал, пока не окажется в центре внимания.
— По-моему, ответ лежит на поверхности. Мастера Тимо, несомненно, рассердило то, что такое важное задание поручили другому оружейнику, и он попытался опозорить своего соперника, испортив мечи. В конце концов, мастер Тимо — единственный, кому это выгодно. Работа по переделке оружия изрядно пополнит его кошелек, и он сохранит свою славу первого кузнеца в Кингсхольме.
— Зачем же опускаться до подобной низости? — удивилась советница Дорета, наморщив лоб. — Разве это не измена?
— Если вред нанесен умышленно, то — да, это расценивается как измена, — подтвердила леди Ингелет. — Но я не согласна с советником Арнульфом. У мастера Тимо не было оснований так поступать. Как королевский оружейник он получает из казны годовое жалованье. На перековку оружия он затратит много времени и металла, однако никаких денег не получит. Да и славы ему это не прибавит — непременно найдутся те, кто скажет: раз он оружейник, значит, отвечает за все оружие в королевском арсенале независимо от того, кто его изготовил.
— А что думает по этому поводу Избранный? Если все это делается по его приказу, почему он сам не пришел сюда, чтобы поделиться с нами своими соображениями? — поинтересовался лорд Баддур.
— По моей просьбе Избранный отправился в Аставард, чтобы разузнать о банде разбойников, которые нападают на путников в лесу, — сказала капитан Драккен.
— И вы даже не посчитали нужным посоветоваться с нами, прежде чем дать ему поручение? — холодно вопросила леди Ингелет.