— Вот, нашла в буфете банку и в ней немного зёрен. И решила сварить кофе. Я так-то не большая любительница этого напитка. Очень уж он горький. Но ты сказал, что не любишь чай и я решила побаловать нас этим напитком. Садись за стол, сейчас будем немножко завтракать.
Мне стало стыдно. Вот же, блин! Я вчера так по-свински себя с ней повёл, а эта женщина зла не помнит и готова удовлетворить мою вчерашнюю прихоть.
— Мама, не обязательно пить кофе если он тебе не нравится, давай я для тебя лучше приготовлю «Раф»? Только надо сливки или жирное молоко. А ещё мёд или сироп. Но можно обойтись сахаром и щепоткой ванили. Как тебе больше нравится, чтоб было очень сладко или нет?
— Миша! Ты маму хочешь удивить совсем? Откуда ты знаешь такие слова? Я в первый раз слышу за «раф». Что это такое? А у тебя получится? — в голосе мамы чувствовалось удивление и неподдельная заинтересованность.
— Мамочка, лучше скажи, что у нас есть и мы будем уже готовить этот напиток!
К моему немалому удивлению, в доме нашлось и свежие сливки, и мёд, и даже ванильный сахар с корицей. А в качестве питчера идеально подошёл кафеолет. Правда мама, взглянув на мои мучения решительно отобрала у меня этот девайс, и сама взбила сливки для моего капучино и медовый «Раф для себя.
— Восхитительно! Никогда такого не пробовала. Действительно, кофе тут совсем не горький. И откуда только ты знаешь эти рецепты? — в ответ я лишь скромно пожал плечами.
Надо ли говорить, что в этот день мне пришлось ещё дважды выступать в роли бариста? Сначала пришёл Семён Маркович, а спустя некоторое время и Роза Моисеевна, на которую у меня уже были некоторые планы и надежды. Я постарался её очаровать и мне это удалось. Маму и её гостью «медовый Раф» просто привёл в восторг. Но и капучино ей тоже понравился, а доктор от него просто млел.
Мама и Роза Моисеевна удалились в «студию» на примерку, строго-настрого наказав мне туда не входить, а мы остались с доктором на кухне пить кофе, от которого меня уже начало мутить. Всё-таки для детского организма четвёртая чашка кофе с утра — это видимо уже чересчур.
— Миша, нам надо серьёзно поговорить! — доктор взглянул на закрытую дверь в «студию» и пододвинул ко мне свой стул.
— Мы с твоей мамой вчера обсудили сложившуюся ситуацию и пришли к мнению, что не стоит афишировать твоё появление у Эсфирь. И ни в коем случае не стоит упоминать трагические обстоятельства твоего появления. Пойми, Миша, это в твоих же интересах. Те негодяи, шо смогли сотворить такое с тобой, это очень нехорошие люди. И они могут не успокоиться до тех пор, пока не добьются своего.
— Так что пусть для всех, тот мальчик которого нашли в подворотне, уже умер и его похоронили. К сожалению, в наше время в Одессе очень часто умирают. В том числе и маленькие дети. Я уже сделал соответствующую запись в морге нашей больницы. Надеюсь, никого не заинтересует моё исправление в журнале регистрации. Как доктору мне часто приходится освидетельствовать умерших, и моя подпись никого не удивит.
Я с немым изумлением уставился на доктора. Ну вот нифига себе! Я тут гадаю, как мне вписаться в этот мир, а за меня уже всё решили? Интересно девки пляшут!
— Семён Маркович, но как же тогда я объясню своё появление здесь? — моя рука непроизвольно потянулась назад, и я почесал шрам на затылке.
— А это мы с твоей мамой вчера уже придумали. Дело в том, что у Фирочки был двоюродный брат по отцу. Его многие в Одессе хорошо помнят. Он был гешефтмахером, в хорошем смысле этого слова, но однажды его гешефт не удался и Иосифу пришлось делать ноги. Он не нашёл ничего лучшего как тикать на восток. Хотел уехать в Америку, но немножко задержался в Харбине. Да так там и остался, как оказалось навсегда. Сошёлся с местной мещанкой из русских переселенцев и от этой внебрачной связи у них родился мальчик.
— После смерти Иосифа от тифа, мать с мальчиком перебрались во Владивосток к её родственникам. Фира даже писала туда письма, интересовалась у невестки за племянника. Но последнее письмо пришло с пометкой «адресат выбыл». И больше о них ничего не известно. Доходили смутные слухи, что они вроде бы как погибли, но точно никто ничего не знает. Родня Иосифа не одобряла его связи с гойкой, но о мальчике помнили и переживали за него.
— Так почему бы этому мальчику не вырасти и не стать отцом такого славного мальчугана как ты? Пойми, Миша, это не предательство твоих мамы и папы. Память о родителях навсегда останется в твоём сердце. Но не надо чтоб о них знал кто-то ещё. Это может быть опасно в первую очередь для тебя. Ты это понимаешь?