Ираклий подхватывает Юрия, помогая ему удержаться на ногах.
Ираклий (кричит нацгвардейцам). Чей пёс? Заберите его!
Толстый нацгвардеец. «Сепар», назад! Ко мне!
Но пёс, лая и взвизгивая, прыгает вокруг Юрия, пытаясь лизнуть его в лицо, большой лохматый хвост молотит по костылям, по босым ногам Юрия, по берцам Ираклия…
Юрий спускается на одну ступеньку, пес снова прыгает на него.
Ираклий. Не спешите. Он вас все равно не отпустит.
Юрий опускается на каменное крыльцо, пес прыгает вокруг него, лижет его лицо, Юрий зарывается рукой в его шерсть.
Юрий. Узнал, друг… узнал…
Подходит Ираклий.
Ираклий. Хотите с женой поговорить?
Юрий кивает головой.
Ираклий вынимает из кармана телефон, протягивает Юрию.
Ираклий. Набирайте номер.
Юрий, поколебавшись, набирает номер. Гудки.
Голос Дани. Oui…
Юрий. Дани!
Голос Дани. Юри!.. Ты живой!
Юрий. Я живой! Не плачь!
Голос Дани. Ты где? Ты на свободе?
Юрий. Нет еще, но скоро буду!
Голос Дани. Ты ранен?
Юрий. Нет, я прекрасно себя чувствую!
Голос Дани. Тебя били?
Юрий. Нет–нет, не беспокойся, ко мне очень хорошо здесь относятся!
Голос Дани. Я написала письмо Президенту!
Юрий. Как мама?
Голос Дани. Держится, и почти не плачет… Я тебя очень люблю!
Юрий. И я тебя! Очень!
Голос Дани. Что я могу сделать для тебя?
Юрий. Ты уже всё сделала, что могла, теперь только жди!
Голос Дани. Я жду тебя!
Юрий. Постой! С тобой разговаривал по скайпу кто–нибудь отсюда?
Голос Дани. Да. Он сказал, что он — твой друг, и что может помочь нам…
Юрий. Никогда с ним больше не говори! Не отвечай ему! Это очень важно!
Ираклий забирает телефон.
Ираклий (Юрию). Садитесь в машину, впереди. Вы больше сюда не вернетесь.
Юрий. А Профессор?
Ираклий. Его сегодня здесь нет. Он в Киеве. (Поворачивается к машине.) Давид, уезжаем.
Они устраиваются в машине. Ираклий — за рулем, Юрий — рядом с ним, сзади — с автоматом на коленях, с нахлобученной почти на глаза бейсболке — неприветливый Давид.
Машина трогается, за ней с лаем бежит пес, ворота открываются, машина выезжает на дорогу…
…Мимо мелькают дачные постройки, ворота, гараж, в проблесках — близко — за деревьями, река…
Пионерлагерь — день
Машина сворачивает на проселочную дорогу и вскоре останавливается у больших ворот.
Давид выходит, открывает ворота, машина проезжает еще немного и останавливается у небольшого деревянного коттеджа.
Ираклий выходит из машины, поджидает Юрия и кивает ему на широкую деревянную скамейку около ближайшего к ним домика.
Ираклий. Посидите здесь.
Юрий садится на скамейку.
Ираклий заходит в домик, и тут же возвращается с рюкзаком, ставит его на скамейку, вынимает оттуда банки консервов, пачки с печеньем, йогурты, пакеты с соком, ложки, вилки…
Ираклий. Ешьте… Потом Давид принесет вам чистую одежду. Отдыхайте пока.
Поднимается на крыльцо, уходит в домик.
Юрий открывает один из йогуртов, ест…
Перед ним — красивейший вид на часть парка, обрывающегося перед широкой, переливающейся на солнце, рекой.
Вокруг никого. Он подтаскивает к себе костыли, встает…
Опять осматривается — никого. Он один…
Опираясь на костыли, он делает шаг в сторону от скамейки…
Никого… Делает еще несколько шагов, заворачивает за домик. Отсюда — метров пятьдесят до ворот.
Он шагает быстрее, идти ему трудно.
Вот уже до ворот остается метров десять…
Чей–то близкий кашель заставляет Юрия остановиться и обернуться.
Недалеко от него, за деревом, с автоматом на груди, стоит, глядя куда–то в сторону, Давид.
Юрий. Туалет, не скажете, где тут.
Давид. Эта — там…
Давид показывает куда–то, совершенно в противоположном от ворот направлении…
Юрий. Спасибо.
Он поворачивает и прыгает на костылях обратно в сторону реки, добирается до обрыва, останавливается, смотрит вниз, тяжело дышит от напряжения после проделанного пути.
Опять — негромкий кашель.
Давид, неожиданно близко от него.
Давид. Вы, эта… если что… то не надо.
Юрий непонимающе смотрит на него.
…В речку не надо прыгать, пожалуйста. Я плавать не умею.
Юрий кивает согласно головой, садится на скамейку стоящую рядом и закрывает глаза.
Пионерлагерь. Комната в коттедже — ночь
На одной кровати спит Давид.
На другой — лежит Юрий — чистый, выбритый. Смотрит в окно.
Прямо над окном, в лунном свете — невероятной красоты дерево.
Юрий поднимается, тихо, чтобы не разбудить Давида, берет костыли, выходит на крыльцо, спускается, подходит к дереву.
Трогает его рукой, гладит его…
Давид наблюдает за Юрием через окно.
Дорога. В броневике — день
По дороге едет легковая машина–броневик, в ней Ираклий, Юрий и Давид.
Ираклий. Я видел интервью с вашей женой. Она очень хорошо держалась. С большим достоинством. Она красивая.
Сидящий на заднем сиденье Давид прислушивается к разговору.
Юрий. Кстати, в первый раз я ее увидел в Тбилиси.
Ираклий удивленно смотрит на Юрия.
…В Доме кино, шел фильм с Бельмондо. Она играла небольшую роль, офицера полиции, такую садистку… А потом, через десять лет, я встретил ее ночью, в Париже… в метро, на эскалаторе…
Давид. Ночью?.. В метро?..
Юрий. Она ехала поздно с репетиции… У нее сломалась машина…
Эскалатор в парижском метро — ночь
Чуть «размытая» картинка — на движущемся эскалаторе — молодая женщина (мы наблюдаем за происходящим из–за ее плеча, лица женщины мы не видим), двумя ступеньками ниже — мужчина. Женщина поднимает руку и дотрагивается до плеча мужчины, тот оборачивается — это Юрий. (Дальше — диалог на французском.)
Женщина. Простите, вы были вчера на спектакле, в театре «Ла Коломб?»
Юрий. Да, и вы — единственная, кого я там запомнил.
Женщина. Вы — русский. Вы писатель.
Юрий. Да. А вы — актриса.
Женщина. Я спросила о вас у режиссера. Он мне сказал, кто вы. У вас в «дипломате» была бомба — вы так его держали…
Юрий. Да. Там была пьеса, в стихах, которую я только вчера закончил.
Женщина. Как она называется?
Юрий. «Фауст и Елена».
Женщина. Можно ее прочитать?
Юрий. Нет. Она еще не переведена на французский.
Женщина. Так надо ее переводить. У вас есть переводчик?
Юрий. Нет.
Женщина. Так надо срочно искать. Пойдемте.