Все встают, чокаются, пьют.
Заза протягивает фотоаппарат Ираклию.
Заза. Сними нас с Георгием…
Становится рядом со стулом, на котором сидит Юрий.
Каха. И я с вами… (Становится рядом.)
Ираклий. «Пчёлка», ты тоже — подвинься к Юре ближе… Арчи, Давид идите, тоже!
На стульях сидят Юрий и Пчёлка, вокруг них — сзади и по бокам стоят Каха, Заза, Арчи, Давид… Ираклий нажимает кнопку…
Ираклий. Арчи, иди теперь ты сними.
Отдает фотоаппарат Арчи и становится рядом с Юрием.
(Юрию.) Маме пошлю. Пусть увидит, что я на этой войне хоть одно доброе дело сделал…
Арчи нажимает кнопку фотоаппарата.
Ираклий. Давайте выпьем за то, чтобы мы всегда, в любой ситуации, оставались людьми, и вели себя по–человечески!
Дорога. Пшеничное поле. Новый броневик — утро
По дороге, поднимая клубы пыли, вдоль неубранного пшеничного поля несется броневик — не тот, который мы видели раньше — другой, новее и раскрашенный не так ярко, как прежний.
На переднем сиденье, рядом с Ираклием, сидит Юрий, сзади — Давид в неизменной своей камуфляжной кепке, надвинутой на глаза, и Пчёлка.
Ираклий, взглянув на часы, останавливает машину, выходит, удаляется от броневика, достает телефон и набирает номер.
Юрий. Давид, я только сейчас сообразил — а где наш броневик?
Давид. Ираклий с Кахой поменялся. Наш — слишком заметный был. Профессор ищет вас, третий день звонит Ираклию, он трубку не берет.
Давид не сводит глаз с разговаривающего по телефону Ираклия. Тот чем–то раздражен. Доносится его громкий голос.
Ираклий. …Вы слово не держите, слушай! Как с вами можно о чем–то договариваться?
Пчелка. Кажется, обмен срывается. Если сегодня не обменяем…
Юрий. То — что? В подвал, к Профессору?
Пчелка. Ираклий не может вас прятать так еще долго. Из Киева тоже звонят, требуют, чтобы вас туда отвезли…
Ираклий (машет рукой). Пчелка!
Девушка выходит из машины, идет к Ираклию.
Ираклий ей говорит что–то, они чуть удаляются…
Звонит телефон, оставленный Пчёлкой.
Давид берет телефон, открывает дверь, чтобы выйти и вдруг, словно спохватившись, останавливается.
Оглядывает машину — она буквально набита оружием: автоматы Пчелки и Ираклия!33, ручной пулемет и «муха» — в заднем отделении фургона, гранаты — в дверных отсеках…
Давид переводит взгляд на Юрия, тот делает вид, что дремлет, «не замечая» замешательства Давида.
Давид садится на место, поправляет автомат на коленях…
Юрий открывает глаза, на мгновенье взгляды Юрия и Давида пересекаются.
Давид (внезапно). Я того, кто эту войну придумал — я его всё е…!
Прогремевший мимо грузовик заглушает конец фразы Давида.
Телефон Пчелки вновь начинает звонить в руке у Давида.
Давид снова — резко — открывает дверь, выходит из машины, и уходит, не оборачиваясь, вперед, по дороге, догоняя неспешно удаляющихся от машины Пчелку и Ираклия.
Юрий смотрит на весь этот, так неожиданно «вверенный» ему, арсенал… кладет руку на лежащий ближе других к нему автомат Ираклия… другой рукой — берет гранату в дверном «кармане».
По его напрягшемуся телу, по сузившимся глазам, — по всему — понятно, что он быстро проигрывает в голове варианты…
Дорога. Пшеничное поле — утро
Ираклий на дороге спрашивает о чем–то Давида, показывая на машину…
Новый броневик — утро
Юрий кладет гранату в карман, левой рукой берет автомат Ираклия, правой ощупывает затвор…
Дорога. Пшеничное поле. Новый броневик — утро
Хмурый Ираклий, Пчелка и Давид приближаются к машине…
Юрий кладет автомат на место…
Ираклий уже возле машины…
Юрий достает из кармана гранату, хочет ее положить, но, вдруг, передумав, вновь кладет ее в карман…
Ираклий открывает дверь… внимательно оглядывает салон, смотрит на Юрия — тот сидит, откинувшись на спинку кресла — глаза закрыты — «дремлет»…
Все садятся в машину. Тишина.
Давид. Рамбавиа, Ираклий, болоз да болоз?..
Ираклий. Они не хотят нам отдавать пятерых. Только троих. Из грузин нашли лишь одного.
Давид (Ираклию). Что будешь делать?
Пауза. Юрий «дремлет»…
Ираклий. Будем менять.
Машина трогается.
Поселок — день
Красивый солнечный день.
Небольшой населенный пункт в окрестностях Мариуполя.
Машина стоит у придорожного продуктового магазина. В ней — Ираклий и Юрий, откинувшись на спинки кресел, дремлют…
Юрий. Ираклий, там, на дороге, ты ругал Давида за то, что он оставил меня без присмотра?
Ираклий. Я его еще накажу за это.
Юрий. Не надо, не наказывай. Это не разгильдяйство. Это он свое доверие мне демонстрировал. Смешной. Сказал: «Я того, кто эту войну выдумал — я его всё …!» — бросил автомат — и ушел.
Ираклий (смеется). Начинает понимать, мальчик… Я его, как только здесь увидел — сразу к себе забрал, чтобы сберечь его. Такие — первыми погибают… Пчёлку тоже…
Юрий. Она тоже из Грузии?
Ираклий. Нет, почему… Из Западной Украины. Увидел, как она учится стрелять из автомата — сразу понял, что ее надо спасать. Ездит с нами, занимается пленными, разыскивает родственников. У нас тут тоже с этим такой бардак!..
Появляются Давид и Пчелка с пакетами и с корзиной, набитой фруктами, колбасой, бутылками с кока–колой и с вином.
Пчелка (Ираклию). Вот этот пакет — нам, остальное — на блокпост.
Ираклий. Давай, наш пакет открывай…
Машина трогается. Пчелка раздает всем круассаны и йогурты… Все едят, Ираклий одной рукой ведет машину, в другой — бутылка йогурта…
Пчелка. Юрий, а мне понравилось, как вы вчера говорили по–грузински — не так, как они… Скажите еще что–нибудь?
Юрий (читает, чуть нараспев).
Патара гого дамекарга
Цител перанга,
Ан авлили, ан чавлили
Хом ар гинахавт…
Ираклий и Давид вдруг подхватывают, и — стихотворение оказывается песней.
Юрий, Ираклий и Давид.
…Втири дге, да втири гаме,
Цремли мдениа,
Втири дге, да втири гаме,
Цремли мдениа…
…Несется броневик, с пулеметом на крыше, с двумя высоко торчащими желто–блакитными флажками, по разбитой, изрытой снарядами украинской дороге…
Броневик подпрыгивает на ухабах, уменьшается в размерах — это мы его видим уже как бы глазами взлетевшей над дорогой и поднимающейся все выше к небу птицы…