Бабулька. Сынок, для сердца что–нибудь есть?
Но в рюкзаке у Глеба только пачка анальгина. Пойдет. Большинство людей расходятся, а некоторые все еще стоят в ожидании чуда. Пока Бача, убирая в машине, отвечает старикам, Глеб идет к подоконнику, на котором сложены книги.
Примостив деревянный обрубок, Глеб поднимается выше. За книгами — перевернутая взрывной волной квартира. Встав на руки, он прыгает в комнату. Хруст битого стекла расходится эхом и возвращается, заманивая вперед по коридору чей–то прошлой жизни. Глеб открывает дверь и видит руины, в которых перемешаны вещи и бетон. Наверху в квартире с пробоиной стоит невысокая тень.
Глеб. Добрый день! Вы здесь живете?
Ему не отвечают. Глеб поднимается по лестнице. Идет по коридору. Кухня с расставленными стульями. Гостиная с фотографиями и разбитым окном. Впереди разрисованная мелками дверь, за которой просвечивает закатным светом пропасть. Дальше идти нельзя, и все же Глеб делает шаг вперед на край обрыва.
Бача. Во дурак! Не лезь туда!
Глеб не слышит, как Бача обсуждает его со стариками. С высоты разбитого дома волонтер видит с виду мирную серую степь с перелесками, но от вида руин тревога перехватывает дух. Закат подчеркивает тень Глеба на стене, покрытой выщерблинами от осколков. В углу комнаты стоит письменный стол, а над ним пейзаж в фламандском стиле. В нем торчит осколок.
Бача. На виду стоит, аж, светится. Придурок, уйди оттуда…
Глеб боком приближается к столу. Вниз что–то летит. Он пытается вытащить осколок, режет ладонь, но тот намертво сидит в стене.
Девушка. Вас зовут. Отсюда лучше уйти.
Тихий голос за спиной застает врасплох. Обернувшись, Глеб видит девушку небольшого роста лет шестнадцати. На ней свитер, шерстяная жилетка и махровые колготки.
Глеб. Что?
Девушка провожает взглядом стул, который Глеб сталкивает вниз.
Девушка. Ну как ощущения на краю комнаты? Нравится… Так бывает в первый раз, когда ничего не знаешь.
Глеб. Что я должен знать?
Девушка. Уходите!
Незнакомка исчезает так же неожиданно, как и появилась. Глеб проходит за ней по коридору, видит на лестничной площадке приоткрытую дверь в другую квартиру. На кухне, собрав вещмешок, девушка ставит его на стол.
Глеб. Вам тяжело… Рюкзак… Давайте помогу…
Не глядя на гостя, девушка берет в одну руку автомат, отчего слова о помощи повисают в воздухе. Она смотрит в окно: Бача нервно курит у машины, высматривая Глеба по окнам.
Девушка. Вам пора ехать.
Глеб. Все нормально. Без меня машина не уедет…
Девушка. Вы — хорошая мишень. Так уже было. Поторопитесь, иначе рискуете попасть под обстрел.
Глеб. А линия фронта? По карте до нее еще километров семь или восемь…
Девушка. Это условно. На той стороне видели, как подъехала машина, а потом кто–то вылез на угол дома. Либо дурак, либо наводчик. Еще пара минут, проверим, кто вы…
Не выпуская автомат, девушка надевает вещмешок и дает понять, что пора. Глеб выходит из квартиры и видит прямо по коридору все ту же полуоткрытую дверь, из которой валит закатный свет.
Девушка закрывает дверь.
Глеб. Один вопрос. Там на стене пейзаж в фламандском стиле. Кто рисовал?
Девушка. Это моя комната.
Глеб. Здорово! Я могу его купить?
Девушка. Вам нужны трофеи?
Глеб. В каком смысле?
Девушка. Все нормально… Вы привыкли смотреть на войну со стороны. Кажется, будто, летят звезды, а это их арта работает. Бомбежка. Полдома нет, а ты живой, лежишь в своей кровати, как во сне. Так вы за рисунком приехали?
Глеб. Ну, зачем так? Привез гуманитарку, собрал немного продуктов, сколько смог…
Девушка. Спасибо. Можете его забрать. Только без денег и, пожалуйста, быстрей!
Глеб возвращается в комнату и боком проходит по краю обрыва к рисунку. Хватает рукой острый осколок, режет руки. Спустив рукав, берется через ткань и расшатывает кусок металла в стене.
Бача. Да что ты творишь?! Вали оттуда, говорят! Вот повезло мне…
Не реагируя на ругань Бачи, Глеб вытаскивает осколок и аккуратно, отрывая по краям, снимает рисунок.
Глеб. Не кричи…
Бача. В последний раз, когда ты со мной едешь!
Повернувшись к степи, Глеб видит, как пейзаж на рисунке повторяет горизонт и дорогу, и даже дыру от осколка можно принять за дорогу, если прижать бумагу с обратной стороны.
Девушка. Если вы хотели помочь, возьмите у подъезда стопку книг.
Выбежав из подъезда, Глеб видит Бачу, который завел двигатель и матерится через окно. Волонтер берет стопку детских книг с подоконника и вперед за незнакомкой. Она — в подвал. Пригнув голову, он шагает за ней в темноту. На мгновение останавливается, чтоб зрение привыкло, и первое, что различает: исписанную мелом кирпичную стену. Война началась в 4 утра, какого–то не различить июля, 2014 года. Ниже хроника бомбежек и перечеркнутый Андреевским крестом кирпич.
Девушка. Идите за мной. Осторожней. Смотрите под ноги. Низкие потолки, дальше будет повыше. Мы здесь живем…
Со стопкой книг в руках Глеб осторожно проходит вперед мимо натянутых покрывал, разделяющие узкие комнатки. Люди провожают его голодными зрачками. Ориентируясь скорее по голосу и тонкому силуэту девушки с автоматом в руке, Глеб проходит дальше, где пробивается свет.
Девушка. Мы только слышали о гуманитарке. Вы первый, кто приехал, поэтому вас не признали. Больше так не делайте. Лучше предупредить или хотя постучаться в подвал, тем более, у нас открыто, двери не заперты. А вот наш детский сад.
В большой комнате вокруг буржуйки плотными рядами стоят кровати. Не глядя на волонтера, люди разбирают гуманитарку. Девушка открывает одеяло и пропускает Глеба в комнатку. За столом играют дети, а наверху под потолком окошко, на котором крест на крест наклеен белый скотч.
Девушка. Всем привет!
Дети. Привет…
Девушка. Встречайте гостей. Нам подарки принесли!
Дети замерли в ожидании подарков, но в руках у Глеба только книги. Выручает незнакомка, которая, не выпуская автомат, снимает рюкзак и достает из кармана банку с леденцами. Дети молча смотрят на конфеты, ожидая разрешения.
Девушка. Ваши конфеты. Вы и командуйте…
Глеб. Привет! Ну, что вы смотрите?! Угощайтесь.
Дети. Спасибо! Спасибо. Спасибо…
Детские ручки тянутся к конфетам, без драки, аккуратно, беря по одной. И вот уже конфетки хрустят на зубах, глаза следят за хозяйкой, которая кладет автомат и начинает заставлять кирпичами окно.
Девушка. Больше целых окон нет. Это единственное на весь подвал… Соседи ругаются, потому что опасно — осколки. А я хочу света…
Глеб. Да… вас можно понять.
Глеб забыл, что хотел сказать. Он только рассмотрел ее тонкие пальцы, укладывающие кирпич, русые волосы, которые играют на свету, и взгляд, который будто видит сквозь него, читает мысли.
Глеб. Давно вы здесь?
Девушка. Переехали, когда все началось.
Глеб. А как же зимой?
Девушка. Рядом шахта. Живем на угле. Было бы кому таскать… Извините, вам действительно пора ехать!