Глава 11
Один маленький косяк может испортить любой праздник.
Элен грустила, на негнущихся ногах брела за своим господином. Бал закончился, она возвращалась в замок.
Спускаясь по каменным ступеням, опираясь на его руку, с сожалением думала, о том, как бесславно закончился вечер.
Она зябла, предательский ветер холодными порывами прогонял её прочь из наивной мечты.
Подали карету. Алонсо сухо кивнул, развернулся на каблуках и скрылся, не оборачиваясь.
Девушка залилась слезами. Сколько она готовилась к балу, боялась брякнуть что-либо не так, выдать себя неумелым поведением , а попалась на простом.
Как ей не пришло в голову заранее придумать ответы на вполне законные вопросы. Рано или поздно, её бы спросили об этом! Она готова была прибить себя, отвесить подзатыльник, да что толку?
Элен чувствовала, что неравнодушна к лорду Алонсо.
Теперь борьба с Армис и Руфиной приобретала совершенно другое направление.
Теперь ей надо не просто выжить и не оказаться перепроданной. Надо завоевать сердце человека, который ей симпатичен и от которого зависит её судьба. Блин, приходится признать, она полностью в его власти.
И вот, только Элен показалось, что она справилась, добилась взаимной симпатии, как снова провал! Она посеяла сомнения в своей искренности, не смогла толком рассказать о себе.
Конечно, откуда он знает, кто она. Может быть из враждующего клана, а может её выкрали из прокажённого поселения. Тут можно нафантазировать выше крыши. Как можно было не продумать ответ на этот вопрос!
Ну, а с другой стороны, кто соседи её поселения? Рассказать про Тверь, Новгород, может ещё Питер упомянуть? Если про Москву не знают, то и остальное перечислять ни к чему.
В невесёлом настроении, подъехав к замку, Элен тут же сбросила туфли. Натёртые до мозолей ноги с удовольствием коснулись холодных каменных плит.
Девушка, размахивая надоевшими башмаками, неспешно подошла к дамской гостинной. В ней, по обыкновению горели свечи, пылал камин, было тепло и спокойно.
В бордовом мареве уютного полумрака Элен заметила полоску света под дверью Руфины. " И чего ей не спится. Злюка. Да, войну она мне объявила нешуточную", подумала Элен, толкнув дверь в свои покои.
С удивлением увидела служанку в столь поздний час.
– Ты что тут делаешь так поздно? – Элен оглядела комнату. Всё было как всегда. Камин бушевал жарким пламенем, аромат цветов наполнял ночной сумрак комнаты. Всё же что-то было не так. Элен оглядывалась, интуитивно чувствовала тревогу.
– Э…, да я…, вам что нибудь нужно, госпожа? ‐ служанка мычала что-то нечленораздельное, поспешно стягивая тряпки с рук. Она выглядела растерянно, голос подрагивал. Девушка с первой минуты не нравилась Элен, ей хотелось быстрее от неё избавиться.
– Нет, только спааать, – Элен бросила на пол противные туфли, только хотела плашмя повалиться на кровать, как вдруг…
– Стой! – велела остановиться пытавшейся улизнуть служанке.
Та остановилась, пряча руки за спину.
На постели Элен, приглядевшись, увидела, что шёлк на подушке странно отливает голубизной.
Повернулась к Аманде – у той бегали глаза, дрожали губы. Подушка, тряпки на руках, странная служанка… Пазлы сложились!
Элен схватила подушку за угол и со всей силы врезала по голове Аманде:
– Почему наволочка блестит?
С ужасом обнаружив, что следом за подушкой с головы несчастной сполз пук волос.
Элен била, в истерике хлестала подушкой служанку, пока та не свалилась в угол.
Элен увидела, как с девушки пучками слезают волосы. Её череп был наполовину лысым, редкие пряди ещё свисали с него. Элен выпустила подушку, в ужасе посмотрела на свои руки. Схватила кувшины, стала лить на руки всё, что попадалось: вино, воду, пытаясь смыть с них отраву.
Элен накрыло первобытным ужасом. Она закричала, бросилась в коридор, пытаясь позвать на помощь.
Стража стояла не шевелясь, из своих покоев выскочила перепуганная, растрёпанная Армисия, Руфина не появилась.
Элен в панике металась по коридору, решила бежать к Мареве, ей навстречу появился Сеул.
Элен тыкала в сторону своих покоев, глотала воздух ртом. Схватила Сеула за руку, тут же выпустила, ощутив холодную сталь его браслетов с острыми шипами.
Побежала к себе, Сеул не отставал.
Армисия стояла на пороге её комнаты, не решаясь войти. Посторонилась, пропуская Элен и Сеула.
В комнате служанка ползала на четвереньках. Безумно оглядываясь по сторонам и тяжело дыша, собирала волосы с пола, прикладывая к лысой голове.
Растерзанная подушка валялась рядом, всё было залито кровавыми лужа вина. До Элен издалека добралась мысль, что сейчас на месте служанки должна была быть она сама! Она могла облысеть, или даже умереть.
Элен пыталась унять дрожь, сердце колотилось, как после стометровки.
Краем глаза она увидела, что Армисия сбегала за Маревой, изображение поплыло, а дальше темнота...
Очнулась Элен в гостинной. Было светло от того, что зажгли все свечи, имеющиеся в комнате. Марева прикладывала ей холодную тряпицу ко лбу.
Элен хотела вскочить, прятаться, девушке казалось, что теперь за ней охотятся. Только что она убедилась, что игры "плохой-хороший" закончились. Ей реально пытались навредить.
– Ну, ну, успокойся. С тобой всё хорошо. – Марева спокойно сидела рядом, ничему не удивлялась.
– Марева, кто-то хотел меня убить, – судорожно цепляясь за руку старухи, скороговоркой шептала Элен.
– Теперь всё хорошо, – Марева успокаивала дрожащую девушку.
– За что, я не сделала никому плохого – Элен тоненько плакала, размазывая слёзы по щекам.
– Когда решается судьба человека, демон в чёрном сердце распускает крылья.
Элен немного успокоилась. Встала, прошептала: "пойду к себе".
– Э, нет. – Марева усадила её обратно на диван. Туда теперь нельзя. Там всё уберут, помоют. А ты сегодня здесь поспи.
– Нет! – взвилась перепуганная Элен. Только не здесь. Тут до меня может добраться любой, – Элен снова разрыдалась, говоря сквозь всхлипывания:
– Я теперь всего боюсь. Вот пить хочу, а вдруг вода отравлена?
– Хочешь, иди поспи в своей каморке. Там ещё не занято. – Марева дружески потрепала девушку за плечо.
"Бежать с поля боя? Ну уж нет. Драться, так до конца", – к Элен вернулось самообладание, способность мыслить.
– Ладно, спасибо тебе, Марева. Я тут останусь. Скоро рассвет.
– Хорошо.
Марева ушла, Армисия, всё время простоявшая перепуганным истуканам, пошла в свои покои.