Они, как шаловливые котята, бегали за ним по всему бескрайнему небу. А ветер, убегая, то и дело сваливался в гостинную, барахтался, путался в занавесках.
Солнце, горячее, любопытное, вездесущими лучиками пробивалось к столу, сваливалось печеньками в недопитые чашки.
Лениво ползло по старому пузатому серебру надраенных кофейников. Собиралось букетом искр в гранёных фужерах сиротливо ожидающих своих хозяев на забытом столе. Разливалось розовым пятном по скатерти, пронизывая хрустальную вазу с клубникой.
Где то далеко, на диване, в ворохе сброшенных тряпок отдыхали двое. Любовный флёр накрыл невесомой парчой обнажённую негу.
Утомлённые друг другом, напоённые сладким очарованием, влюблённые спали, убаюкав свою стрась, совершенно не заботясь о том что происходит вокруг.
А вокруг бушевали совершенно другие страсти.
Прежде спрятавшиеся в ужасе слуги теперь радостно переглядывались.
Стоя на посту, в ожидании своего часа, безмолвно хранили тишину и покой своих хозяев.
Никто не знал, какие бури и шторма ждут тех двоих. Они только собирают свой корабль будущего счастья.
Судьба, ни у кого не спрашивая разрешения, уже поднимает паруса, готовя прекрасную каравеллу под названием "Любовь" выйти в море.
Глава 37
Элен сидела в общей гостинной на женской половине. Сдувая выбившийся локон со лба, усиленно рисовала, чертила, мысленно прикидывала что и где разместит в своих апартаментах.
Так, значит вот здесь будет детская. Или лучше здесь? Надо будет у Маревы спросить, посоветоваться. Девушка ползала по полу, перекладывала свои чертежи с места на место.
Элен всегда мечтала о собственной маленькой квартирке. А тут ей дарят площадь небольшого стадиона!
Она ждала мастеров, витала в приятных фантазиях, когда трель свалившегося серебряного подноса, рисуя восьмёрки на полу, вывела её в реальность.
Перед лицом ошарашенной Элен стояли туфельки с алмазными пряжками. Взбираясь глазами вверх по складкам платья, Элен могла воочию убедиться, как идёт зелёный цвет рыжим девушкам.
– Что ты наделала!
– Я?! – Элен поднялась с пола с зажатым карандашом в руке,:
– Армисия, какая муха тебя укусила?
– Что? Муха? Меня ужалила белобрысая змея в самое сердце. – Армисия рыдала, слова сквозь слёзы комкались в горле, всхлипы мешали говорить.
– О, боже, сколько пафоса. – Элен с удивлением смотрела на незнакомую Армисию. Такой она её ещё не видела.
– Армисия, угомонись,– Элен нахмурилась, удивлённо, без сожаления глядя на рыжую , бьющуюся в истерике,
– Тоже мне, ревнивица года.
– Ты, тварь белобрысая!
Элен оглянулась. Ну да, в комнате были она, Армисия, а позади недвусмысленно поставив руки в боки насупилась Тильда.
(Служанка присматривала за Элен, ни на секунду не выпуская её из поля зрения. Успокаивалась, только когда передавала её Сеулу. И то умудрялось пригрозить ему маленьким кулачком: " Смотри мне, а то устрою, что ты забор не перелетишь, если с Эленочкой что не так!" Сеул радостно прятал улыбку, внешне непроницаемо принимая эстафету от маленькой служанки. Он старался как можно чаще попадать в её поле зрения, однако сам себе в этом ни за что бы не признался.)
Из белобрысых в комнате была только Элен. Значит "тварь" тоже она. Интересненько.
Разговор предстоял эмоциональный, дипломатия срочно покинула головы переговорщиц.
– Ты оставила меня ни с чем!
– Армисия, у тебя две почки. По нынешним временам, это нехилое состояние.
– Я потеряла всё.
– Армисия, надо успокоится. Ты злишься, мне понятна твоя злость.
– Да ты очумела! Миротворица хренова. Прикидываешься милашкой, в подруги лезла, а сама змея подколодная.
– Успокойся, рыжая дурочка. Давай поговорим. Я обязательно приму твою сторону и постараюсь помочь.
– Чем? Сдохнешь сию минуту? Отправишься к чертям?
– Зачем ты меня к чертям посылаешь, они-то тут при чём. – Элен начинала терять мысленное равновесие.
Армисия своими визгами провоцировала её. Элен понимала, почему она злится, искренне хотела погасить конфликт. Но победитель всегда один. В данном случае это она, Элен.
Армисия хватала ртом воздух, собирала всю грязь на языке.
– Армисия, признай, у тебя изначально было шансов больше. Ты давно знала этого мужчину. Но выбрал он не тебя.
– Только потому, что ты тварь белобрысая и кожа у тебя белая.
– Ну, может и поэтому. Сейчас речь не обо мне. У тебя же есть запасной вариант?
– Чего? – Армисия опешила.
– Нет у тебя планов на будущее, ясно. Просто так орёшь
– Чего? – снова переспросила Армисия. Было ясно, что разозлившаяся девушка не слушает Элен, ей просто надо вылить свою ярость, она копила её так долго!
– Ты же подумала заранее, чего просить у Алонсо, если проиграешь. Вот чего ты хочешь, Армисия? Домой вернуться, или замуж за военачальника? Может, тебе историк приглянулся. Скажи, давай попросим Алонсо услышать твоё пожелание.
– Ты и вправду хочешь узнать, чего я хочу? – Армисия замолкла, как бы собираясь с мыслями. Она нервно дышала, дёргалась. Зашипела:
– Ты специально это говоришь, ишь, какая правильная. Думаешь, мне нужна твоя жалость? Нет, мне нужна твоя боль, твоё горе. Мне надо, чтоб твои дети…
– Стой! – Элен изменилась в лице, выставила руку вперёд,:
– Остановись. Не говори таких злых слов. Армисия, что с тобой. Ты же нормальная девчонка, от тебя цветами должно пахнуть. Пожалуйста, очнись. Давай разойдёмся по хорошему.
Армисия ощерила рот, от её красивого лица ничего не осталось. Она сжала кулаки, стала наступать на Элен.
Внезапно перед ней выросла Тильда:
– Двинешься к Элен, убью.
Армисия от неожиданности поперхнулась застрявшими в горле словами.
– Одно слово в сторону моей госпожи и я проткну тебя насквозь – в руках Тильды мелькнул короткий треугольник итальянского кинжала. Небольшое обоюдоострое лезвие хищно сверкнуло на фоне зелёного платья Армисии.
– Я сейчас позову стражу. – Армисия попятилась.
– Давай, ори. Я скажу, что ты желала смерти Элен и бросилась на неё, да, бросилась. Одна такая прыткая уже догавкалась. Руфиной звали. Помнишь чернявую суку?
Элен сзади обняла бесстрашную Тильду за плечи. Она и сама бы не дала себя в обиду. Но поступок Тильды так взял её за душу.
– Спасибо тебе, моя защитница, – Элен вздохнула.
– Армисия, ты готова конструктивно обсудить ситуацию?
–Я буду мстить тебе, Элен.
Я посвящу этому всю свою оставшуюся жизнь.