К сожалению, сваха и сама не знала чем помочь.
Элен села в кресло. Что за дела?! Чёртовы драконовы законы, по своей идиотской прихоти растить озверевших самодуров, заберут сына у матери? То есть она должна будет убраться прочь из будущего взросления сына.
Элен сжала голову дрожащими руками. Её малыш пока не родился, а она уже считает дни до расставания с ним почти навсегда.
– Пожалуйста, пусть это будет не со мной. Я испила уже чашу детской трагедии расти без матери. Хватит.
Её, маленькую крохотулю, нашли свёртком на ступенях роддома. Какая-то женщина, кому не нужна была её, Ленкина жизнь, выкинула новорожденную девочку в неизвестность, на милость чужим людям. Хорошо, что сама не избавилась от нежеланного ребёнка, не убила, не утопила. И на том спасибо.
Это была её, Ленкина трагедия жить без любви, без ласки и заботы матери. Но её сынок тут при чём?
Элен уже всё продумала. Решение пришло молниеносно. Как буд-то она прочитала инструкцию, что надо делать.
Девушка сразу успокоилась. Решила, что дождётся Алонсо. Попробует с ним решить вопрос в свою пользу. Конечно решит! Ведь он так обрадовался её беременности! Значит, мальчик ему дорог. Вот и попробуем сегодня поговорить.
Зная вспыльчивый, нетерпимый характер любимого, Элен пыталась настроить себя на сдержанный лад. Чувствовала, что беседа будет ни хрена не сдержанной .
Эх, жаль, не было у неё пулемёта. Всех бы умников перестреляла во всём их законодательном драконьем составе . Уроды! Ишь, что надумали, ребёнка у матери отобрать. "Я вам отберу!", пообещала будущая мать, представив себе законников.
Элен вытерла слёзки, хлопнула в ладоши:
– Тильда!
Служанка явилась в ту же секунду.
– Распорядись накрыть стол к чаю. Хочу сладких пирогов. Сгущенки, инжира, засахаренного миндаля. Огурчиков пусть малосольных положат. Или даже не знаю, может, селёдочки?
Тильда радостно помчалась перечислять меню на кухню. Эленочка захотела кушать, это очень-очень хорошо! Значит, настроение улучшилось.
Элен ела как не в себя. Сметала всё, что видела. Пироги заедала инжиром, огурцы запивала чаем. Внезапный приступ рвоты подкосил её. Теперь всё, что она запихнула в себя, летело обратно с той же скоростью.
Девушка не знала, что с нею происходит. Или это токсикоз. Или естественная реакция на огурцы с пряниками. Или это нервы.
Элен услышала хлопки крыльев. Наконец то! Вот сейчас она встретит Алонсо и всё решится. Стоило ли так расстраиваться.
Элен всё ещё содрогалась от позывов рвоты, желудок скручивало, когда она почувствовала, что Алонсо сзади. Он обеспокоенно смотрел на неё, а она готова была сквозь землю провалиться. Её растрёпанный вид, Тильда с полотенцами, кислый запах в воздухе – кошмар какой.
– Алонсо! Нам надо поговорить.
Элен хотела выпрямиться, сделала шаг к нему на встречу и вдруг, всё помутилось. Изображения, запахи – всё поплыло наискосок. Девушка, подхваченная Тильдой, упала в обморок.
Алонсо распорядился немедленно привезти знахаря. Элен переложили в кровать, она давно пришла в чувства, с ней всё было нормально.
Но вокруг неё носились горничные, Тильда шикала, командовала ими. Убрали цветы, чтоб не раздражали запахи, открыли свежему ветру окна, взбили подушки. Все ходили на цыпочках, двигались бесшумно.
Элен порывалась встать, ей не позволили. Алонсо ждал знахаря, велел доложить, когда Элен осмотрят.
Прибыл тот самый ящер, что когда то лечил ей сломанное ребро. Знахарь поводил над девушкой руками-лапами, заглянул в глаза. Долго смотрел ей в лицо.
Элен наблюдала за его мордой (вот вроде грубовато звучит, но как сказать по другому на "лицо" ящера, если это ящер?) В его жёлтой радужке глаз, усыпанной чёрными крошками, узкий зрачок улыбался. Вот точно, ящер улыбался глазами!
– У вас всё хорошо. Ребёнок родится через двести сорок восемь дней.
Знахарь ушёл к Алонсо, успокоить будущего папашу. А Элен разрыдалась.
Получается, ей любезно предложили счёт до рождения её солнышонка, чтоб начать обратный отсчёт до первого дня расставания ?
Элен так горько и безудержно плакала, её колотила истерика. Слёзы лились рекой от обиды, от того, что снова надо бороться за свои права. Да что же это такое!
Окружающие снова забегали, заволновались. Пришла Марева. Она, конечно, понимала, что Элен не обрадуется тому, что узнала. Но чтоб так…
Снова пришёл знахарь, достала из чемоданчика настойку, дал Элен. Через минуту девушка затихла. Повалилась в подушки и крепко уснула. Все вышли из комнаты. Элен спала, набиралась сил. Ей предстояло решить ещё кучу кучную проблем.
Глава 50
Не успела Элен проснуться, сесть в кровати, как к ней вошла Марева.
– Я уж по-свойски, кукушечка.
Марева махнула рукой, Тильда вышла.
– Ты, деточка, меры не знаешь. Характерец у тебя преотвратный. Скажи мне, зачем себе душу рвёшь?
– Марева, ты прям ехидна, а не друг. Ты про что сейчас? У меня сына отобрать хотят, я как должна реагировать?
– Умная женщина так сделает, что мужик всё исполнит, решив, что это была его воля.
– Уму меня хочешь научить? Ну, давай, я слушаю.
Марева тяжело вздохнула:
– Тебя учить, себе дороже.
Одно скажу: не ломай, то что еле держится на соломенных ножках. Дай окрепнуть отношениям. Твой мужик только влюблён, он ещё парит на чувствах.
– Так что мне делать? Ждать?
– Да! Да, Элен. Подожди. Рожать тебе не завтра. Всё успеешь. Потихоньку, лаской, заботой, глядишь и всё по-твоему будет.
– А сейчас как жить? Притворяться, что всё нормально?
– От тебя не убудет. Попритворяйся.
– Нет.
Марева встала, пошла к двери.
– Одумайся. Не кидайся в драку. Миром решай, лаской. Повремени.
Марева вышла. Элен проводила её взглядом, отправилась
в гардеробную. Выбирая платье, остановилась на новом чёрном. Оно особенно хорошо оттеняет её кожу.
Хлопнула в ладоши, вошла Тильда. Уложила волосы Элен, украсив их агатовыми бусинами.
Элен вышла к столу в сопровождении Сеула. Алонсо встретил невесту, не сумев сдержать восхищения. Элен была очаровательна.
Однако, сама девушка была бледная, вялая. Алонсо обратил на это внимание.
– Вам лучше, Элен?
Она завелась с полоборота. С чего бы это ей стало лучше, если до расставания с неродившимся сыном осталось на день меньше?!
Она сжала зубы, побледнела ещё сильнее, опустила глаза.
Алонсо подошёл к ней, обеспокоенно заглянул в лицо. От запаха, от тепла исходящего от могучего тела, от заботы в глазах, она не выдержала и слёзы брызнули ручьём.