– Извините, – промямлил Барри Хайнс.
– Это все чертова погода, – успокоил его Уолш. Около двух часов автобусы и следовавшие за ними автомобили свернули на площадку отдыха, чтобы посмотреть выступление президента.
В салоне все молчали, пока президент зачитывал свое заявление.
– Технические достижения, имеющиеся в нашем распоряжении, особенно в области информации, пока не используются на благо народов планеты. Несомненно, что все нации только выиграют от более полного применения этих достижений в сфере образования и здравоохранения, при обмене научными данными и культурными программами, для контроля состояния окружающей среды. Поэтому сегодня я объявляю о создании специального совета Белого Дома, в состав которого войдут видные представители науки и культуры, с тем, чтобы они подготовили доклад о путях более эффективного использования научных достижений в области информации, дабы сделать еще один шаг на пути к миру и всеобщему процветанию, – президент оторвался от бумажки и оглядел собравшихся журналистов. – А теперь ваши вопросы, господа.
– Сукин сын, украл твою идею, – прокомментировал заявление президента Уолш.
Кандидат молча смотрел на экран.
Большинство вопросов касалось Центральной Америки, экономики. Среднего Востока, отношений с Россией. На вопрос о возможных дебатах с кем-либо из претендентов на его пост, президент ответил: «Пока еще рано даже думать об этом».
С окончанием пресс-конференции Барри Хайнс выключил телевизор.
– Сукин сын, украл твою идею, – громко повторил Уолш.
– Это точно, – губернатор оглядел свою команду и хохотнул. – Зато благодаря этому сукиному сыну на меня не будет дуться жена.
ГЛАВА 30
– Как дела, господин прокурор? – поднявшись в номер отеля «Первый» в Мелвилле, Флетч улегся на кровать и позвонил Олстону Чамберсу. – У меня одна минута, не более. Должен встретиться в баре с Уолшем и двумя журналистами на предмет смерти и смерти. И смерти.
– Как ты, Флетч?
– Кручусь, как белка в колесе.
Часы показывали пять вечера. В восемь начинался митинг на крытом стадионе Мелвилла...
С трех до четырех Флетч просидел в радиостудии города Маккензи, организовавшей «горячую» линию, по которой кандидат отвечал на вопросы радиослушателей. Большинство вопросов касались мер социальной защиты малоимущих, дотаций фермерам, расширения дорожного строительства. Некоторые обращались с личными проблемами.
«Моя жена сейчас работает, денег не хватает, знаете ли, даже на еду. Это означает, что мои дети приходят после школы в пустой дом, мы просим соседку присмотреть за ними, но у нее артрит, она еле ходит, мы не знаем, что делают дети в наше отсутствие. Почему жизнь теперь не такая, как раньше? Когда я был маленьким, моя мама всегда была дома...»
Не раз упоминалась поднимающаяся волна преступности, что дало возможность кандидату упомянуть о горничной, убитой в отеле, где он провел ночь. Ровно час губернатор старался честно ответить на все вопросы, чего бы они не касались.
Затем малой скоростью Шустрик доставил их из Меккензи в Мелвилл. Губернатор читал на заднем сидении. На переднем Флетч смотрел на приближающиеся, а затем проплывающие мимо знаки ограничения скорости (55 миль в час). Стрелка спидометра при этом дрожала у цифры «30».
В отеле Флетчу передали кипу записок. Журналисты, освещающие кампанию, хотели встретиться с ним. (Ленсинг Сэйер, Фенелла Бейкер, Стелла Кирчнер). Просили позвонить журналисты со всех концов страны (плюс один из Мехико и один из лондонской «Таймс»), Рондолл Джеймс из Айовы звонил трижды.
Флетч отзвонился лишь Олстону Чамберсу.
– Хотел сказать тебе, что нашел ответ на вопрос, который задавал вчера вечером.
– Какой вопрос?
– Насчет неожиданного отъезда Уолша с военной базы. После того, как мы три дня просидели на деревьях.
– А что тебя удивило? Он устал. Наелся войной досыта. Его папашка подергал за какие нужно веревочки. Я бы сам смотался оттуда при первой возможности. Да и другие тоже.
– Тут дело другое. Уолш обхамил старшего офицера.
– Подумаешь, событие.
– Я переговорил с капитаном Уолтерсом. Между прочим, у него оптовый книжный магазин в Денвере.
– Приятный человек. Всегда приносил нам книги. В любой ситуации сохранял хладнокровие.
– А вот Уолшу в какой-то момент оно изменило. Он последними словами изругал майора Лесли Хант.
– Не знал, что ее фамилия начинается с буквы «X» <Флетч хочет сказать, что эту женщину-офицера называли не иначе, как матерным американским словом «cunt» (произносится как «кант»), означающим женский половой орган.>.