Потом начал перечислять племена:
— Персы и мидяне, само собой. Каспии, саки, парфяне, хорасмии, бакгрийцы — это их родичи. Ассирийцы — ближайшие соседи и союзники. Индийцы пошли как данники. Арабы с эфиопами — как наемники. Ну и остальные: ливийцы, фригийцы, колхи, фракийцы… В общем, вся Азия.
Кимон присвистнул:
— Когда эта громада переползет Геллеспонт, нам несдобровать… И что делать?
— Я бы отправил сотню триер с эпибатами к Абидосу для упреждающего удара, пока персидский флот занят сборами и экипировкой, — предложил Аристид. — Если мы разрушим мост, возможно, Ксеркс и одумается. У него перед глазами неудачный опыт отца в войне со скифами. При возвращении к переправе через Истр только преданность тирана Милета Гистиея спасла жизнь Дарию и его такабарам.
— Нет, это вряд ли, — с сомнением протянул Кимон. — Народное собрание сейчас не отпустит флот так далеко от Афин. Фемистокл уверен, что только на воде можно противостоять персам на равных. К нему прислушиваются.
— А жаль. — Аристид не скрывал разочарования. — Мое мнение Афины больше не интересует. Тогда не знаю…
Потом резко махнул рукой — как мечом рубанул:
— Биться!
480 г. до н. э.
Фракия
От Дориска армия Ксеркса двинулась на запад.
Отряды перебрались по наплавным мостам через заболоченное русло Гебра, который греки называют Эвросом. Затем заняли самофракийские города Месамбрию, Маронею, Абдеры… Быструю речку Лис пехота и конница вычерпали досуха, оставив на дне только ил.
Почти все фракийские племена покорились персам. В благодарность за смирение Ксеркс приказал воинам не трогать виноградники Бриантики. Нагруженные амуницией корабли киконов и петов плыли вдоль берега.
Бистоны вместе с сапеями пошли служить в обоз. Дерсеи и эдоняне обязались построить почтовые станции, а также обеспечить хангаров — царских гонцов — объезженными лошадьми. При этом каждое племя предоставило в распоряжение оккупантов отряды пехотинцев.
Лишь живущие высоко в горах сатры на желали никому сдаваться. Дикари приносили кровавые жертвы в пещерах Диониса, после чего оглашали ущелья ритуальным смехом, прогоняющим смерть.
Объединенный хазарабам[8] копейщиков из Карии и Дориды следовал во главе одной из колонн военачальника Тритантехма, прикрывая осадные машины. Такабары беззаботно топтали дорогу: клубы пыли и воловьи лепешки достаются другим.
"Ладно мы, — рассуждали они, — подневольные люди, а эти-то зачем пошли? Ассирийцы, эфиопы, арабы… Раз для вас война — нажива, тогда и терпите".
Впереди маячили отроги Гема. Долину покрывали заросли дикой фисташки. Весенний воздух казался густым от аромата эфирных масел. Высоко в небе парили скальные орлы.
Время от времени мимо такабаров с грохотом проезжала запряженная ослами колесница индийцев или рысью пролетал датабам[9] сагартиев. У мидийских всадников через плечо был перекинут свернутый кольцами аркан. Даже в жару они не снимали чешуйчатую кольчугу.
Один раз сагартии вернулись с добычей. Каждый вел за конем на аркане военнопленного. Сатры падали, неуклюже вставали, снова падали… Двоих горцев мидяне просто тащили по земле. Безжизненные тела и разбитые в кровь ноги говорили о том, что пленники мертвы.
Колонна остановилась. Выживших сатров поставили на колени. Датапатиш сагартиев спешился перед строем такабаров.
— Тритантехм приказал казнить дикарей в назидание другим. Есть желающие?
Двое галикарнасцев тихо переговаривались в строю.
— Вот сука, — сказал один. — Сам грязную работу делать не хочет. Мы ему что — мясники?
— Так он из Мидии, — вполголоса ответил другой. — Мидяне конину едят. Лошадь валят одним ударом по голове, даже не связав ей ноги. Тебе, Паниасид, у него поучиться надо, как людей убивать.
— Сам поучись, — огрызнулся товарищ. — Хочешь отличиться, Эвхид, — выходи.
— А что, и выйду. — Галикарнасец шагнул вперед.
8
Хазарабам — подразделение персидской армии в тысячу человек, возглавлялся хазарапатишем.